Вор и убийца

Куц Сергей

— Отчего тогда Крик? — я отрицательно покачал головой служанке. Пить и есть не хотелось.

— Никто не знает, — ответил Акан. — Криком его называет гном. Барамуд хозяин эльфа, но на деле и не углядишь, кто из них раб, а кто господин.

Рой опорожнил кружку и потребовал еще. Толстяк поглощал эль неуёмно и ничуть не хмелел.

— Не советую спрашивать гнома, зачем он прикупил эльфа и почему тот Крик, — Рой попробовал сделать лицо посерьезней, что получалось у него всегда слабо. Выдавали вечные смешинки в глазах.

— Откуда он? — спросил я, кивая на гнома. Тот уже довольно откинулся на спинку лавки и согласно кивал бывшему наемнику. — С Железных, Седых или Бурых гор?

— Второй вопрос, который не стоит задавать Барамуду, — заулыбался Рой. — Он изгой. Видишь кольцо на ухе?

Я попытался различить, но длинные наполовину седые волосы все прятали. Седина означала весьма почтенный возраст у их расы.

— Почему, тоже не спрашивай. Это третья запретная тема. Видал я одного малого, которого Барамуд хорошенько отходил за назойливость. Кулаки-то у него пудовые!

— В остальном милейшие люди! — ехидно заметил я.

Горец засмеялся, шутка ему понравилась. Смеялся он всегда заразительно. Милашка, принесшая эль, тоже захихикала. Акан благодушно посмотрел на нее, отхлебнул эля из новой кружки, довольно причмокнул и заговорил вновь:

— Сколько ни выведывали, другие гномы тоже не знают, почему он стал изгоем. Они вообще не помнят соплеменника с таким именем и уклоняются от дальнейшего разговора, что, разумеется, очень и очень странно. Барамуд и Крик появились в Сумеречье не столь давно. Откуда явились, тоже никто не знает, и уже заслужили репутацию лучших контрабандистов и следопытов. Забираются в Запустение дальше любых других.

— Эту парочку дожидаемся последние два дня?

— Будет еще один. Зовут Манроком. Но привычней для него и остальных кличка Морок. Он орк.

— Орк? — почему-то удивился я. Хотя, чего здесь странного? Орк, следопыт, Сумеречье и Запустение. Обычное дело в северных краях.

— Вождь клана. С нами он идти не собирается. Сказал, что не дурак.

— В самом деле, не дурак, — согласился я.

— Скоро увидим, дурак или нет. Фосс сделает ему предложение, от которого тот не откажется. Либо будет дураком. Он не хуже тех двоих, а с нами должны идти лучшие. Нам предстоит невозможное.

Горец сказал фразу, которую мы повторяли слишком часто. С недавних пор слова о невозможности нашей миссии будили во мне раздражение. Я уставился на Роя, думая, как бы огрызнуться похлеще. Однако перехватил взгляд горца и посмотрел в сторону стола Фосса, наше внимание переключилось на переговорщиков.

Гном и эльф покидали заведение. Попрощавшись с Оливером, они направились к выходу, взоры обоих были прикованы ко мне. Смотрели они вызывающе и явно оценивающе. Пальцы Крика затанцевали на неизвестном мне языке жестов. Барамуд нехорошо покосился на меня, а эльф, явно довольный реакцией хозяина, нахально усмехнулся. После, не оборачиваясь, они вышли на улицу. При этом Крик похлопывал гнома по плечу. Никак не похоже на подобающее поведение для раба.

Когда я не понимаю кого-то или не могу воспринять логику в чьих-то действиях, возникает подозрительность.

— Почему мы идем туда? — спросил я, заняв освободившееся место напротив Фосса.

— Странный вопрос, — удивился наемник и посмотрел на такого же озадаченного Роя, пристроившегося рядом.

— Что тобой движет, заставляя идти в Запустение? Жажда наживы? Страх? Или что-то другое? — я заговорил тише, едва слышно. Я мог говорить открыто, не боясь подслушивания. Гул заполненной таверны превращал любой разговор в приватный. Однако с привычкой так просто не расстаться. Вор не любит рассуждать о деле в полный голос.

Фосс пристально поглядел на меня, но я не дал ему ответить, потому что знал, что он скажет:

— Я обязан вашему Хозяину жизнью и отплачу сполна, клянусь Харузом! Полагаю, вы тоже имеете собственные железные обязательства перед ним, да и Джон наверняка. Что-то, что перекрывает риск смерти и страх за свою жизнь.

— Допустим, — произнес Фоссато.

— Мы идем на невозможное, сидя в одной лодке, — продолжил я, состроив кислую мину. Опять это невозможное. — Но гном и эльф отправляются с нами ради денег! Я не верю, что есть кто-то, кто готов продать свою жизнь за монеты. На сумасшедших они тоже не тянут, и кто они вообще такие, также никто не ведает. Я не доверяю им!

— Ты, в самом деле, так думаешь?

— Именно. Наша затея практически безнадежна. Не могу поверить, что собственная жизнь стоит больше чьих-то денег!

Я не лукавил. Мысль о Барамуде и Крике рождала во мне тревогу. Было в них что-то неестественное; я не мог понять, что именно. Это настораживало, и дело даже не в том, что, по всеобщим представлениям, эльфы и гномы не переносят друг друга. В них отталкивало нечто иное.

— Больших денег, — пробормотал Рой. Кажется, мои слова заставили его задуматься.

— Очень и очень больших денег, — добавил Фосс. — В любом случае, это не мое решение. Хозяин искал лучших из лучших, и он их нашел. Тех, у кого есть хотя бы мизерные шансы забраться туда, куда раньше не заходил никто. После мы уповаем на удачу лучшего вора нашего мира. Твою, Гард. И на твоего Харуза тоже.

Фосс смочил элем пересохшее горло:

— Но, повторюсь. Сначала нам нужно пробраться в самую глубь Запустения. Крик — единственный следопыт из эльфов. Лучше него в старых лесах перворожденных нет никого. Джон ходил в Запустение, наверно, уже сотни раз. Только он и в подметки не годится Крику.

— Я тоже был ходоком долгое время. Так у нас в деревнях следопытов кличут. До встречи с Хозяином… — Рой вдруг закашлялся и озабоченно поглядел на Фосса. Каждого из нас к Антуану привела кривая дорожка. — Поверь старому следопыту. Крик самый лучший.

Слова горца озадачили меня. Вид вечно благодушного толстяка никак не вязался с образом следопыта, крадущегося по Запустению. Впрочем, и на тюремного надсмотрщика Акан тоже никак не походил. У всех нас своя извилистая тропинка, снова подумалось мне.