Вор и убийца
Шрифт:
— И платит он весьма и весьма щедро, — произнес Фосс и вдруг изменившимся тоном добавил, — Пойдем, выберешь себе новую лошадь, сэр Христофер.
Глава 3. Встречи
Мышастый неторопливо ступал по дороге, ведущей к гостинице мастера Кампо. В сумерках очертания деревьев выглядели размытыми. В эту осеннюю пору темнело быстро, а холодало еще скорей. Пришпорив жеребца, я зябко повел плечами и посетовал на собственное легкомысленное желание захватить с утра только легкий плащ.
За неделю, проведенную в трактире, я отоспался и отъелся как никогда. Дни выдались блаженные, почти райские. Почти, потому что угнетала неизвестность.
После памятной беседы первого дня Фосс больше не заговаривал о чем-либо серьезном, а, едва я начинал спрашивать, он или отмахивался, или находил новую тему для разговора. Оливера, кстати, нет в трактире уже два дня. Я же, по совету хозяина таверны, провел их в заведении матушки Соли. Нахваленные Кампо дамы дело свое знали, они и впрямь из Лерпо.
Я тосковал по этому городу, там я нашел новую семью. Старик сделал из меня едва ли не принца и самого заветного жениха купеческой столицы Большого Орнора. Но, главное, он передал мне секреты ремесла и развил во мне пять тлеющих огоньков магии. Старик говорил, что я вор от рождения, во мне Звезда Харуза: пять воровских Дара.
Скучал ли я по старику? Конечно! Я любил его. Главарь ночных крыс слыл легендой, большинство даже считали его личность вымыслом, а он жил себе да посмеивался в ус. Лишь когда кто-то переходил дорогу его клану, старик напоминал о себе. С ночными крысами предпочитали не связываться и многочисленные купеческие гильдии, и дожи города, и отбросы городского дна, которым сливали самую грязную и трудную работу особого толка. Пока не появился он… Кровь и песок! Прочь воспоминания!..
Обычно, когда в память вырвались события того дня, что убил почти всех из нас, я срывал знатный куш, и карета уносила последнего из ночных крыс подальше от теней прошлого.
Но не сейчас. Я обязан жизнью кому-то неизвестному и должен отработать долг. Бог воров Харуз или демон, как назвали его церковники, не простит, если я не отплачу по долгу крови. Однажды я нарушил клятву, и ночных крыс стерли в прах, как будто их и не было, а прежнего Николаса Гарда не стало…
Огни гостиницы появились как всегда неожиданно.
Во дворе освещенного фонарями трактира переминалась с ноги на ногу немолодая женщина в поношенном платье фермерской жены. У ног женщины стояла большая корзина, доверху наполненная яблоками. Крестьянка робко пыталась обратить на себя внимание, но сновавшая туда-сюда прислуга Кампо совершенно не замечала её.
— Почем товар?
Усталое лицо озарилось надеждой. Не слушая цену, я протянул три серебряные монеты из кошелька, что получил от Фосса «на расходы». Дрогнувшим голосом фермерша залепетала слова благодарности, неуклюже наполнила куль фруктов и протянула его мне. На эти деньги она дотянет до весны. Я заметил на пальце крестьянки кольцо вдовы и испытал жалость к её детям. Фермерская доля тяжела, мне ведомо это не понаслышке.
Покинув седло, я с удовольствием ощутил под ногами землю.
Никогда не был мастаком в верховой езде. Мышастый, очевидно чувствуя это, все время норовил досадить мне, и я надумал подкупить его. Седой и почти беззубый конюх Кампо прошепелявил о слабости Мышастого. Яблоки! Я показал жеребцу краснобокого красавца. Конь зло и с подозрением покосился на меня и чуть не откусил пальцы, затем требовательно посмотрел на куль яблок. Его фырканье стало довольным. Я дал Мышастому второе яблоко, но сейчас жеребец отошел на второй план.
Как и её госпожа, служанка была одета во все черное. Камеристка молча подошла к фермерше и, не произнеся ни звука, протянула монету. Не столь щедрую как моя, но для крестьянки и это было за счастье. Получив куль, служанка развернулась к гостинице. Глядя ей в спину, я вдруг почувствовал на себе чужой пристальный взгляд. Из окна второго этажа, отодвинув занавеску, смотрела она. Вся в черном, строгая и величественная, в такой же маске, как у горничной.
Она появилась в трактире три дня назад. Я доканчивал ужин, когда во двор вкатилась темно-серая крытая двуколка. Лицо возницы прятал глубокий капюшон, и он больше походил на мертвеца, чем на живого человека: в его скупых движениях не было ни капли лишнего.
Расплывшись в широкой улыбке трактирщика, Кампо поспешил во двор встречать новых гостей. Двуколка привезла двоих. Госпожа внимательно выслушала Кампо, что-то кратко ответила и протянула тугой кошель. Гостиничные слуги приняли у горничной багаж, карета укатила обратно в ночь, а новая постоялица и её камеристка переступили порог «Гуся и окорока». Пропустив горничную вперед, госпожа на миг задержалась и сквозь прорези в маске окинула взглядом холл.
Я смотрел на неё, как завороженный. Сначала взгляд притягивался её платьем из дорого черного сукна, оно бросало открытый вызов моде своим мрачным цветом, полным отсутствием разрезов и высоким глухим воротом, а затем я понял, что от дамы в черном исходит какая-то сила, суть которой оставалась тайной. Это ощущалось явственно, и, наверно, не мной одним. Облик новой постоялицы не показался кому-то из прислуги или гостей неуместным либо карнавальным, и она была красива. Почему-то я был уверен в этом, несмотря на маску, плотную шаль на плечах, перчатки и сверхстрогое платье.
Сейчас она пристально смотрела на меня, словно ожидала чего-то. Я натянул поглубже широкополую шляпу и попытался сделать вид, что не заметил внимания к своей персоне, а, когда снова глянул наверх, в окне никого не было.
Таинственная леди вызывала во мне жгучий интерес. Утром встретил её на лестнице. Аромат её духов поманил к себе, словно свет ночного мотылька. Я попробовал завести разговор, и был обожжен взглядом, она обошла меня стороной словно пустое место. Но её запах сказал, что она не только красива. Она еще и молода. Запах никогда не врал.
Я зло и протяжно выругался. Меня тянуло к юбке, будто зеленого юнца!
Внимание привлек нарастающий шум. Через несколько минут в просторный двор «Гуся и окорока» въехали четыре кареты без гербов и дюжина всадников. Вооруженные до зубов слуги напоминали бандитов.
Пребывание в трактире становиться занимательным. Показавшийся из гостиницы Кампо остановился на пороге в учтивой позе. Он не выглядел озабоченным, ребята у него крепкие, и все знают, где припрятан верный клинок.
Каждый экипаж привез по три человека. Они сбились в кучу и принялись о чем-то таинственно шептаться. Мне стало смешно. Они тоже были в масках, шляпах и длиннополых плащах как на карнавале в Цилирии. Настоящие заговорщики.