Вор во ржи
Шрифт:
— Мне тоже. Никогда не любил разговоров в раздевалке.
— Или разговоров в дамской комнате, что, впрочем, одно и то же. Но с Эрикой я больше не вела никаких разговоров, потому что сразу после этого отрубилась. Очнулась я довольно рано, но она уже оделась и уехала, так что я проснулась просто с похмельем.
— Как ты думаешь, к чему это может привести?
— Похмелье? Думаю, оно уже уходит, спасибо ребятам из Ташкента. Или ты имеешь в виду нас с Эрикой? Не знаю. Время покажет. А как у тебя с Элис?
— Думаю, уже все кончилось.
— А
— Не знаю, — признался я. — Когда я понял, что те страстные вопли издает Элис, я подумал: какая странная случайность, что она оказалась именно в этом номере. Но это совсем не случайность, если это ее номер. А когда я хорошенько над этим поразмыслил, то понял, где здесь действительно случайность.
— И где же?
— В драгоценностях. Джон Консидайн украл их сам у себя и отдал Айзис.
— На время.
— По его словам. Но в любом случае они оказались у нее. А в итоге я нашел их в номере Элис Котрелл. Вот это — случайность.
— В итоге они оказались в твоем кармане, — уточнила Кэролайн, — а это уже не случайность. Это кража, и, возможно, таким же образом они попали в номер Элис.
— Она — специалистка по драгоценностям?
— Почему бы и нет?
— А поскольку она сама — законченная воровка, то решила подбить меня украсть какие-то письма, чтобы вернуть их Гулливеру Фэйрберну?
— Может, она не воровка, Берн?
— А кто она? И каким образом к ней попали драгоценности? И…
— И что, Берн?
— Не знаю, — сказал я. — Но все сильно усложнилось.
Глава 16
За время моего отсутствия Генри кое-что продал и договорился с женщиной, которая оставила сумку с книгами. Он заплатил ей наличными из кассы и попросил написать расписку, причем даже сэкономил — предложил ей на двадцать пять долларов меньше, чем я готов был отдать.
Снова звонил мистер Харкнесс из «Сотбис». Перезванивать ему я не хотел и не видел смысла снова пытаться дозвониться до Элис Котрелл, полагая, что этот номер к ней не имеет никакого отношения. Поэтому я просто беседовал о книгах с Генри, который стоял, облокотившись о прилавок, теребя свою серебристую бородку. Он рассказывал о том, какое впечатление произвел на него когда-то Томас Вулф.
— Мне казалось, — говорил он, — что «Взгляни на дом свой, ангел!» просто потрясающая книга. Но несколько лет назад я попробовал перечитать ее — и ничего не вышло.
— Что ж, домой возврата нет, [15] — сказал я.
— Может и так, но есть ведь несколько книг, которые я перечитываю постоянно. А чтобы читать Вулфа, на мой взгляд, нужно быть молодым.
— То же самое с «Доктором Зюссом».
— Не знаю, — ответил он. — Больше всего у него мне нравится «Кошка в шляпе». И еще одна, про мальчика со шляпами.
— Бартоломью Каббинс, — подсказал я. — Может, вам просто нравятся книги про шляпы? У меня где-то завалялась «Зеленая шляпа» Майкла Арлена. Она у меня уже несколько лет, и, если вы читали ее, может, подскажете, хороша она или нет. А как насчет «Ничьего ребенка»? Если вы прочитали его в семнадцать лет, вы, наверное, скажете, что он изменил вашу жизнь, хотя в этом я почему-то сомневаюсь.
15
Название романа Т. Вулфа.
— Мне было далеко за семнадцать, когда он вышел.
— Но вы его читали?
— Когда он вышел, и с тех пор еще несколько раз просматривал.
— Но я не думаю, что он изменил вашу жизнь. Я прав?
— Думаю, всё так или иначе меняет нашу жизнь, — задумчиво проговорил он. — Даже утренняя газета, даже реклама на упаковке. Прочитав ее, человек уже становится немножко другим.
Разговор перетек в приятнейшую философскую беседу. Я покупал книжный магазин в надежде на такого рода беседы и окунулся в нее с головой. Звук открывающейся двери прервал меня на середине фразы. Я обернулся и увидел на пороге женщину, которая показалась мне знакомой. Впрочем, я не вспомнил ее, пока она не произнесла:
— Привет! А вы что здесь делаете?
Это была Айзис Готье, и я не узнал ее, пока она не заговорила, потому что выглядела она на этот раз совсем иначе. Сегодня она была одета не как паддингтонский мишка, но выглядела очень привлекательно в синих джинсах и розовой кофточке от «Брук Бразерс». Ее тугие косички превратились в прямые волосы до плеч с красными прядями, в которых — какой я наблюдательный! — я распознал парик.
— Я бываю здесь регулярно, — объяснил я. — Это мой магазин. А вот что вы здесь делаете?
— Я не к вам обращаюсь, — ответила она, глядя на Генри, который выпрямился и опустил руку. — Ох, прошу прощения. Я обозналась. — Потом она обернулась ко мне: — Мне известно, что это ваш магазин. И мне также известно, чем вы занимаетесь в нерабочее время. И я считаю, что нам нужно поговорить. — После этого она повернула голову и снова посмотрела на Генри.
— Пожалуй, мне пора пойти перекусить, — дипломатично заметил он.
Она хранила молчание, пока за ним не закрылась дверь. Потом сообщила, что разговаривала с Марти, который сказал ей, что говорил со мной.
— Он уверен, что вы не убивали Антею Ландау, — сказала она. — Но то же самое говорил и тот полицейский. Вы приходили туда, чтобы что-то украсть, но вы этого не нашли.
— Мне не нравятся такие предположения, — ответил я. — Словно я какой-то мелкий жулик, полный профан.
Я одарил ее моей самой обезоруживающей улыбкой, но не заметил, чтобы она возымела хоть какое-то действие.
— Вы вор, — продолжала она, — и вы пришли в отель, чтобы что-то украсть. А кто-то проник в мой номер и украл мои рубины. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы приложили к этому руку.