Ворлок из Гардарики
Шрифт:
Словно в ответ снаружи донеслись слова Бернара:
– Qui sedes ad Dexteram Paths, miserere nobis. Quoniam Tu solus Sanctus, Тu solus Dominus, Тu solus Altissimus, Jesu Christe, cum Sancto Spititu in gloria Dei Patris. Amen.[103]
Мария вздрогнула, ее глаза блеснули на мгновение прежним, решительным и упрямым огнем. Она выпрямилась, насколько позволяли связанные за спиной руки, и гневно произнесла:
– Иисус Христос, Сыне Божий, ты оставил меня, ты оставил войско норвежское, ты оставил конунга Харальда Сигурдассона. Я отрекаюсь от тебя. Я выхожу из-под твоей руки, ибо не узрела я твоего милосердия, твоего всепрощения и заботы о рабах твоих. Наши прежние боги, асы и ваны, честнее тебя, они не вселяют в человека напрасных надежд. Они суровы и беспощадны, непримиримы и жестоки, но они честны.
– Харальдовна… – нерешительно позвал Вратко.
– Не зови меня больше так! – воскликнула она. – Сколько можно повторять? Мария Харальдсдоттир умерла!
– Как же тебя звать?
– Не знаю. Я обойдусь без имени, пока не отомщу. А я отомщу, и никакой вергельд[104] меня не удовлетворит…
– Кому ты будешь мстить?
– Саксам. А больше прочих – королю Гарольду Годвинссону!
– Саксам-то за что? – вздохнул новгородец.
За окном отец Бернар вновь гнусаво затянул, напевно выговаривая слова:
– Te Deum laudamus, Te Dominum confitemur. Te aeternum patrem, omnis terra veneratur. Tibi omnes angeli, Tibi caeli et universae potestates…[105]
Парень прислушался. В молитве монаха звучала сила убеждения и искренней веры. Наверное, чудотворцы прежних веков пели такими голосами в клетке со львами, в огненных печах, распятые на кресте и побиваемые камнями.
– Незачем саксам мстить, – сказал Вратко. – Они бились честно, защищали свою землю. Норвежцы одолели бы их, если бы не…
– Если бы не что? Ведь даже твоя виса не помогла! А в твоих строках есть сила. Настоящая. И не пытайся меня переубедить – я чувствую сердцем.
– Вон, слышишь, завывает? – с непривычной для него злостью бросил словен. – Я же рассказывал! Или не помнишь? Эдгар Эдвардссон, внук короля Эдмунда Железный Бок, привез для отца Бернара реликвию от самого Папы Римского…
– Помню. И что с того?
– Когда он вышел из избы, ларец с реликвией был у него в руках… Я не сразу сообразил. Только сейчас дошло…
– Погоди-ка… – В глазах Марии промелькнул огонек заинтересованности. – Он молился над реликвией? Это мощи какие-то?
– Эдгар Эдвардссон говорил, что там ноготь Иисуса Христа.
Королевна нахмурилась и стала разительно похожа на своего отца. Если бы у девушки были развязаны руки и она могла дотянуться до любого, даже самого тупого и ржавого меча, мало бы не показалось ни хевдингу Модольву, ни его викингам, ни хитроумному монаху.
– Значит, молился… И продолжает молиться.
– Как видишь.
Вратко кивнул на окошко, за которым слышалось:
– …Tu ad dexteram Dei sedes, in gloria Patris. Judex crederis esse venturus. Te ergo quaesumus, Tuis famulis subveni, quos pretioso sanguine redemisti. Aeterna fac cum sanctis Tuis in gloria numerari…[106]
– Так вот ты какова, сила Иисуса Христа… – задумчиво проговорила Мария. – Воистину велик ты, Сыне Божий. Только почему силу даешь лживым и продажным, хитрым и двуличным, жадным и жалким? – В ее голосе послышалось сдержанное рыдание.
Еще бы, ведь она с детства воспитывалась в христианской вере. Трудно принять предательство служителей Господа, которым привык верить и слушать их во всем, прибегать к ним с горестями и бедами, просить совета и помощи.
Вратко глянул на королевну. Она снова замерла на лавке, уставившись неподвижным взглядом в тлеющие угли. Остывающая зола в очаге мерцала багровым пламенем, и казалось, что по лицу королевны пробегают кровавые сполохи, предвестники недобрых дел.
– Fiat misericordia Tua, Domine, super nos, quemadmodum speravimus in Te,[107] – закончил молитву Бернар.
И тут же послышались оживленные голоса урманов, шутки и раскатистый хохот.
– Во имя Господа нашего, да пребудет с нами Его благодать! – выкрикнул Модольв. – Войска Харальда больше нет!
Глава 22
Загадка грааля
Заслышав голос хевдинга, Мария дернулась и закусила губу.
«Ну да… – подумал Вратко. – Отец, а теперь еще и брат… Хоть и сводный, а все же родная кровь. И Хродгейр… Неужели все погибли? Не может такого быть. Какая бы жестокая битва ни была, все равно кто-то должен выжить. Есть же, в конце концов, почетный плен. Или плен ради выкупа, на самый крайний случай»…
Дверь отворилась. Подозрительно поглядывая на новгородца, вошел Эйрик. Викинг опустился на колени около очага и принялся раздувать угли. Замерз, что ли? Но когда следом заглянул хевдинг, сопровождаемый монахом, Вратко догадался – горящий очаг понадобился им для света, а не для тепла.
Отец Бернар уселся на лавку напротив Марии, Модольв застыл у двери, подпирая плечом стену, а Эйрик так и остался на земляном полу, только лицом к пленникам развернулся.
После довольно долгого молчания монах проговорил:
– Если ты, Мария Харальдсдоттир, обещаешь не делать глупостей, я, пожалуй, разрешу тебя развязать.
Королевна смерила его презрительным взглядом, но ответа не удостоила.
– Так развязывать, что ли? – с ленцой бросил Эйрик.
Отец Бернар вздохнул, пожал плечами.
– Развяжи, – кивнул Модольв. – Никуда она не денется.
Викинг с видимой неохотой поднялся, подошел к королевне и размотал стягивающий ее локти ремень. Мария пошевелила плечами, но по-прежнему не обронила ни звука.