Воробышек
Шрифт:
В связи с официальным родством с преступником на моей военной карьере был поставлен жирный красный крест. Все имущество бывшего начальника таможни, нажитое в результате незаконной деятельности, было отчуждено в пользу государства. Впрочем, я не претендовал ни на что.
Окончив университет,
Ева ушла с оперативной службы. Александр Суворов, ее непосредственный начальник, долго скрипел зубами и не хотел отпускать перспективного агента, тем более, что не смотря на то, что Зареченский Шелковый Этап был успешно ликвидирован, а девочки спасены, оставалось еще уйма незавершенных дел, связанных с работорговлей. Но Воробышек была непреклонна, и в этом я проявил с ней полную солидарность.
Когда она рассказала обо всем, что вспомнила… О том, кто она на самом деле… Я просто не мог поверить, хотя и Семеновна не сразу признала в ней свою внучку. У Гели Воробьевой на спине с рождения имелось родимое пятно, у Евы же такого не было. В оправдание, что это пятно Ева удалила два года назад, так как врачи опасались перерождения его в меланому, старушка не очень охотно верила, но вскрытая могила Гели на сиротском кладбище, оказавшаяся пустой, и ДНК-тест на родство окончательно развеяли любые сомнения…
После этого Семеновна буквально помолодела. Оказалось, старушка, просто боялась поверить в свалившееся на голову счастье. И все же было пролито немало слез и вымолено огромное количество слов прощения.
А
Сегодня пятая годовщина нашей свадьбы. Мы поженились практически сразу после суда над Гусем, на берегу Черного моря. И здесь же остались жить. Не скажу, что мы с Евой идеальная пара. Как и у всех, у нас бывают ссоры и недопонимания. Но с того самого дня, когда я забрал Воробышка из дома цыганского барона, мы не расставались. Страх потерять друг друга до сих пор живет в наших сердцах и, наверное, уже никуда оттуда не денется.
- Ев, давай родим ребеночка?
Это не спонтанное решение. Я готов. Ева, кажется, тоже. И мы можем позволить нашей семье увеличиться. Мы наконец достроили свой дом на побережье. Наши доходы намного превышают затраты. Ева уже третий год фотографирует новорожденных младенцев и с таким воодушевлением мне о них рассказывает, что иногда мне кажется, она хочет забрать их всех себе.
Жена ничего не ответила. Она, глядя, как тонут в лазурных волнах последние лучи догорающего солнца, ласково прижала мои ладони к своему животу и, откинувшись на мое плечо, загадочно улыбнулась, будто ей одной была известна сокровенная тайна…
Конец