Воролов
Шрифт:
Напротив поручика сидел местный дворянчик, некто Проскурин – молодой франт во фраке английского сукна и английских перчатках. Сперва он с пафосом болтал о каких-то лекциях в Париже и шутил, перемежая в разговоре русские, французские и английские фразы. Сейчас же перчатки на его дрожащих руках были перепачканы сигарным пеплом и пятнами от красного вина. Франт был бледен: он явно проигрывал.
Слева от Юрова расположился третий игрок – немолодой солидный купец в атласном жилете с массивной золотой цепочкой, украшенной многочисленными брелоками. Внешне он походил на льва. Его движения
Да, после довольно успешного визита в Москву и наверняка удачной сегодняшней ночи Арсений Валерианович ненадолго объявится в Санкт-Петербурге, а оттуда прямехонько в Висбаден – туда, где климат даже зимой нежнее немецких пирожных, а игорные заведения ломятся от денег, как сокровищницы Соломона…
Он снова проиграл. Это правильно: до этого он немного пощипал дворянчика, так что нужно было соблюсти меру. Унтер-офицер, также проиграв эту партию, вышел из-за стола, обещая скоро вернуться. Его место занял щеголеватый молодой купчик.
Юров приосанился и начал метать. Невзначай он поправил воротник кителя, коснувшись пальцем искусно пришитой под воротником и невидимой для постороннего глаза штапельной подушечки размером с пуговицу. В подушечке был «бальзам» – его собственное изобретение: смесь конопляного масла, камфары и стеарина. Теперь легким движением пальца можно было едва-едва пометить нужные карты. Много вечеров пришлось потратить Арсению Валериановичу на опыты и упражнения, чтобы блеск «бальзама» был заметен только ему одному и только на небольшом расстоянии, и ни зрители, ни даже сидевшие за столом игроки не могли заметить этих меток. Люди время от времени склонны поправлять на себе одежду, особенно когда волнуются. Так в чем же подозревать Юрова? Разве что в благосклонности Фортуны!
Первую крупную партию дворянчик проиграл неожиданно, хотя ему шли все карты. Это его только раззадорило. Он повысил ставки, выругавшись на французский манер, но это не помогло: вторая партия тоже осталась за Юровым. Его оппонент побледнел и предпринял еще одну попытку отыграться. Юров чуть ослабил воротник, и карты красиво заскакали из его рук по столу, поблескивая в приглушенном ламповом свете.
Франт, будто не веря своим глазам, наклонился к сукну стола, а затем судорожно впился пальцами в собственную шевелюру. Купец хмыкнул и бросил свои карты. Молодой купчик лишь сочувственно вздохнул.
Юров придвинул к себе свой выигрыш:
– Господин Проскурин, не желаете ли продолжить игру?
Проскурин метнул в Юрова испепеляющий взгляд и сжал кулаки, но тот лишь захохотал и сделал глоток из стоявшего рядом бокала с вином.
– Полноте, – вмешался купец, – остыньте, голубчик. Карты страсть не любят!
Проскурин ошалело поднялся с места.
– Позвольте откланяться, – несколько отстраненно сказал он и направился к выходу. Никто в зале не повернул головы ему вслед, лишь на мгновение все затихли, будто следя за ним краем глаза и прислушиваясь.
В дверях он чуть лбом не столкнулся с уже знакомым Юрову унтер-офицером, за которым следовал еще один посетитель игорного дома в форме пехотного капитана. Сумев все же разойтись с ничего уже вокруг не видящим Проскуриным, они подошли к столу, за которым Юров завершал приготовления к новой партии.
– Вот сюда, ваше высокоблагородие, пожалуйста! Здесь у нас первостепенное общество!
– Рад вашему возвращению, Евстратий Павлович! – отозвался Юров. – Вы пригласили в нашу компанию еще одного партнера? Здравия желаю, ваше высокоблагородие! Хотите к нам присоединиться?
«Что ж, эта ночь явно принесет хороший куш!» – подумал он.
– Не откажусь, – незнакомец улыбнулся в усы и занял освободившееся место напротив поручика.
Купец добродушно, но властно обратился к молодому купчику:
– Ты, Ванюша, тоже бросай это дело. Не твой сегодня день! Сходи-ка, братец, освежись!
Купчик не перечил, хотя тень разочарования и скользнула по его лицу. Его место вновь занял унтер-офицер.
Юров свистнул, и к нему поспешил слуга. Он нес в руках накрытый черным батистовым платком поднос и плыл с достоинством визиря, спешащего доставить султану важную депешу или драгоценный дар иноземного посла. Изящным жестом он скинул платок, явив игрокам и зрителям дюжину новеньких карточных колод в желтой оплетке.
Юров чуть поклонился капитану:
– Ваше высокоблагородие, у вас, как у вновь прибывшего игрока, есть право выбора колоды. Прошу вас!
Тот не раздумывая выбрал пачку и протянул ее поручику:
– Извольте!
Юров в предвкушении радостно потер руки, приосанился, поправил воротник и взял колоду. Оплетка с хрустом лопнула, явив на свет новенькие глянцевые рубашки карт. Поручик раскидал их веером и, с треском пропустив карту в карту, положил колоду на стол:
– Предлагаю для начала ставку в пятьсот рублей!
– Идет! – отозвался капитан.
– Ваша ставка?
– Мирандоль.
– Столько же? Как угодно! Ваша карта?
Капитан вскрыл свою колоду и вынул из нее десятку бубен.
Юров начал метать банк. Направо, налево, направо, налево…
– Ваша взяла! Продолжим?
– Продолжим!
Капитан метнул на стол следующую карту:
– Пароли!
– Ага, тысяча? Что ж, извольте!
Направо легла дама треф, налево – туз червей.
– Увы, господин капитан, ваша дама вам изменила! Вы готовы еще понтировать?
– Охотно! Пароли-пе!
– Ого! Сразу два тысячи! – гоготнул унтер-офицер.
– Что же, милейший Евстратий Павлович, вы полагаете, что я явился в такое заведение без должной подготовки? Господин поручик, вы принимаете ставку?
– С удовольствием!
Так они и играли по очереди, обмениваясь любезностями, шутками и возгласами удивления, радости или досады. Юров опытным взглядом оценил своего нового компаньона: азартен, хоть и изо всех сил пытается казаться сдержанным, упрямый. И по манере играть явно видно: с деньгами. Пусть даже и не со своими, а с полковыми – такое ведь не редкость среди офицеров. Да и не все ли равно? Ставка есть ставка, а деньги, как известно, не пахнут.