Ворон на дереве

Власов Владимир Г.

Пациенты переглянулись.

– Так вы совсем не помните, как очутились в той комнате?
– спросил Платон.

– Почему же, помню,- ответил Новенький,- только при дамах мне не хотелось бы об этом говорить.

– Но это уже никуда не годится!
– в один голос запротестовали обе женщины.

–

Нужно ли было нам все это рассказывать,- воскликнула раздраженно Елизавета Вторая,- если вы не в состоянии закончить вашу историю.

– Это очень не по-джентльменски,- заметила также Карусель,- вначале заинтриговали дам, а потом говорите им, что не можете удовлетворить их любопытства.

– Мы же не спрашиваем вас, где вы взяли пистолет,- сказала Елизавета Вторая.

Платон и Карусель зашикали на нее, но было поздно, Новенький обиделся.

– У меня никогда не было пистолета. Я в руках его не держал. Милиция нашла пистолет в этой же комнате, но на нем не было никаких отпечатков пальцев.

– Значит, кто-то убил их и бросил пистолет тут же,- сделал предположение Платон.

– Вероятно, так оно и было,- согласился Новенький.

– Как же вы попали в ту комнату?
– настойчиво спросила Елизавета Вторая.

Новенький отвел глаза в сторону и упрямо твердил:

– Я же сказал, что не могу это сказать при дамах.

– А что вас смущает?
– в свою очередь поинтересовалась Карусель.

– Видите ли,- замялся Новенький,- здесь речь может пойти о некоторых особенностях, связанных с сексом.

– Вот еще новости!
– воскликнула Елизавета Вторая.- Что вы смущаетесь, как красная девица. Говорите нам все без утайки, мы уже не девочки, поймем вас. Но Новенький продолжал упрямиться.

– Тогда вот что сделаем,- сказала Елизавета Вторая, придя к соломонову решению.

– Платон, сходи-ка за Астральным Телом, он быстро просветит нашего друга по части секса.

В лечебнице Астральным Телом называли бывшего педика, который помешался на том, что вообразил себя бесполым ангелом, и на этой почве прекратил со всеми всякие половые сношения. Он считал, что достиг определенной святости, но тут же рассказывал такие занимательные подробности из своей сексуальной жизни, что у многих дам-пациенток уши сворачивались в трубочку.

И лишь после того, как Платон привел в холл Астральное Тело, и тот поведал о кое-каких пикантных случаях из своей практики, Новенький отважился продолжить свой рассказ.

6

«Здесь я должен оговориться. Убийство моей возлюбленной произошло не в тот первый день, когда я сделал открытие, превратившись в птицу, а несколько позже. Но вначале мне бы хотелось вам рассказать о том, как я во второй раз встретился с моей возлюбленной в консульском саду.

После этого страшного события однажды ночью я опять услышал трели соловья. Я почти уже спал. Но как только до моего уха донеслись эти дивные звуки, я тут же вскочил с постели и устремился на балкон.

Да, несомненно, это пел соловей. Это пела она, певица, с которой я успел подружиться, упустив возможность познакомиться при ее жизни. Я вспорхнул с балкона и полетел в сад, но навстречу мне оттуда вылетели Филин и Голубь. У Филина безумно сверкали огромные глаза, а у Голубя сердце колотилось так сильно, что даже мне был слышен его стук, несмотря на шелест крыльев.

– Она ожила!
– воскликнул перепуганный Филин.- Она вернулась с того света.

Голубь и Филин со свистом пронеслись надо мной, спеша укрыться в своих квартирах, как будто по воздуху за ними гналась сама смерть. Я же с содроганием в сердце все же сел на ветку рябины у самой ограды консульского сада.

В глубине зелени на кусте черемухи сидела она, дорогая моему сердцу певунья. Свет от фонаря, пробиваясь сквозь листву, освещал ее грудь, а сверху на спину падал бледный свет луны. Она смеялась в полный голос, и ее смех звенел в ночи, как серебряный колокольчик с переливами.

– Ха-ха-ха, перепугались голубчики.

Я перелетел к ней на куст черемухи, сел напротив на другую ветку и поклонился.

– А вы, стало быть, меня не боитесь?
– спросила она и почему-то грустно улыбнулась.

– Нисколько,- хорохорился я.- А я думал, что вы умерли.

– Так оно и есть,- печально ответила певица.- То, что вы перед собой видите, это уже не я, а моя душа, простившаяся с телом. И уже никогда я не превращусь в тот образ, который вы видели раньше.

Она вздохнула и продолжила:

– Но зато сейчас я полностью свободна от той жизни и того раздвоения, в котором мне приходилось жить последнее время. Я могу лететь, куда захочу, ничто не удерживает меня в этом мире. Сегодня я прилетела проститься с моими друзьями, а они, чудаки, перепугались.

И она опять засмеялась своим звонким смехом, похожим на серебряный колокольчик. Я потупил взгляд, склонив голову на грудь.