Ворон. Подлинная история лорда Северуса Тобиаса Снейп-Принц
Шрифт:
Меня обуял соблазн ударить по нему вот прямо сейчас. Одна авада и мои проблемы уменьшаются на половину. Ах, мечты! Ваша терпкая сладость столько раз спасала меня от безумия.
Закончив просмотр воспоминаний, Волдеморт вновь посмотрел на меня. Теперь из его взгляда пропал даже намек на раздраженье, зато уважения в нем явно прибавилось. Причем не наигранного уважения. Ну да, раскопать такие факты прошлого Дамблдора, а потом стать свидетелем убийства директором собственного брата и умудрится при этом не только уцелеть, но и остаться в тени. Тут я и сам себя готов зауважать.
— Вы снова смогли
— Того же чего и раньше, — холодно улыбнулся я. — Власти, богатства, влияния, но от вас, лорд, я приму только знания. И знания о Вечной жизни тоже. А остальное я рано или поздно добуду сам.
— На мелочи не размениваемся? — Губы Волдеморта исказились в легкой одобряющей усмешке.
После показанного он хотя бы перестанет подозревать меня в шпионаже на Дамблдора. Сомнительно, что Дамблдор доверит такую тайну даже самому преданному из своих последователей.
— На то они и мелочи, — вернул ему усмешку я.
— Вы могли бы принять метку. Вы достойны ее как никто другой.
— Боюсь, что этого все же мало. Метка — это удел фигур. Полезных, иногда влиятельных, но все же фигур. Я уже говорил, что это не для меня!
Опасная речь. Волдеморт убивал и за меньшую дерзость.
— А вы оказывается наглец лорд Принц, — Волдеморт покачал в руках бокал с вином и осушил его до дна. Думаю, больше всего ему сейчас хочется раздавить сопляка и наглеца смеющего ставить ему — Темному лорду, какие либо условия! Но что ему это даст кроме мимолетного удовлетворения? У юного наглеца есть знания, которых он жаждал всю свою жизнь. Да, он многого достиг и далеко продвинулся. Но теперь вот выясняется, что его главный враг продвинулся еще дальше! Кто стерпит подобное?!
— Поверьте, вы не первый кто мне это говорит, — пожал плечами я, прикидывая весь этот возможный внутренний монолог Волдеморта. Надеюсь, расчет верен.
Волдеморт молчал еще какое-то время. Взвешивал что-то про себя, прикидывал, решал. Он вообще был не склонен к быстрым импульсивным поступкам… если это не наказания. И поверьте, он не испытывал иллюзий относительно моей преданности. Он уже прекрасно понял, что преследую я только свои интересы. Фактически я сам это ему озвучил. Союз между нами временен, поэтому не будет магических клятв или договоров, они лишь отяготят обе стороны. Волдеморту мои клятвы ненужны. Кто он, а кто я — пакт о ненападении мышки на кошку. О, как же часто мы забываем, что загнанная в угол мышка на это вполне способна. А мне требовать клятв с Темного лорда… ну это не смешно. Терпение у Волди все же не безгранично.
— Хорошо, я возьму вас в ученики, — медленно роняя слова, произнес он. — Но помните — вы сами этого захотели!
— Вы не пожалеете лорд! — вот тут можно придать голосу немного горячности.
— А вот вы очень даже может быть, — вновь усмехнулся Волдеморт. — Я довольно жестокий учитель. А начав обучение, вы уже не сможете все бросить и уйти.
— Я готов.
— Берите свою палочку, лорд Принц, и следуй за мной. Должен же я знать на что вы годны.
Зелье перестало действовать возле ворот замка. До больничного крыла Хогвартса я добрался на одном упрямстве. Я не доставлю
Толкнув дверь, я ввалился в больничное крыло и заковылял к самой ближней из кроватей.
Из подсобного помещения на шум выглянула мадам Помфри.
— Мистер Снейп? С вами опять что-то случилось? — удивленно спросила она.
— Упал с лестницы. Вы же знаете, какой я неуклюжий, — криво усмехнулся я, осторожно присаживаясь на кровать и стараясь не зашипеть от боли.
Медсестра подошла и бегло меня осмотрела.
— Зрачки расширенны. Глаза красные. Реакция замедленна. Сколько зелий вы выпили?
— Одно.
— Одно? — удивилась мадам Помфри. — И какое конкретно?
— Зелье отложенной боли.
Ее лицо покраснело от гнева, а глаза разве что искры не метали.
— Мистер Снейп вы знаете, что это зелье входит в перечень условно опасных! Оно запрещено к продаже несовершеннолетним?! Одна ошибка с дозировкой и вы…
— …превратился бы в живой овощ, — скривился я. Не люблю слушать лекции по зельям. — По закону я совершеннолетний. К тому же никто мне его не продавал — сам сделал. И дозировка на мой вес мне, как видите, известна… Извините мадам, у меня был сложный день. И действие зелья проходит.
Медсестра немного оттаяла.
— Такой благоразумный молодой человек, а ведете себя порой хуже гриффиндорцев.
Да, давно меня так не унижали.
Достав волшебную палочку, мадам Помфри провела ею надо мной, проверяя диагностическими чарами, и нахмурилась.
— Снимите вашу мантию, — приказала она.
Несколько неуклюже я подчинился приказу.
— Рубашку тоже.
Это уже было сложней. Левая рука слушалась плохо. Расстегнув пуговицы, я все-таки стянул рубашку.
Мадам Помфри вновь подняла палочку.
— У вас сломано одно из ребер и трещины еще в трех. Вывихнуто левое плечо. Плюс легкое сотрясение мозга… хотя последнее у вас по жизни. Иначе вы бы не были столь частым моим гостем. — Она продолжила диагностику, но внезапно остановилась и нахмурилась. — Так вы говорите, что упали с лестницы? — холода в ее голосе прибавилось. — И где же это у нас лестницы применяющие круцио?
Я промолчал. А что тут было говорить? Скрыть свежие следы применения пыточного сложно. Если бы я этого захотел, то пришлось бы забыть про медицинское крыло и лечить себя зельями самостоятельно. Опыт у меня в этом богатый, но до Помфри мне далеко. Самостоятельно мне пришлось бы лечить себя несколько дней, а Помфри поставит меня на ноги дня за три — четыре. Да и не собирался я скрывать от директора факт своей встречи с Волдемортом.
— Я должна доложить все директору! Применение пыточного! Да еще на несовершеннолетних! Это просто уму не постижимо!
Я продолжал молчать, как гриффиндорец на экзамене по зельям. Помфри еще некоторое время поворчала, а затем ушла в подсобку за всем необходимым для лечения. Вернувшись, медсестра заставила меня проглотить две склянки зелий, намазала грудь жутко вонючей мазью и заставила лечь.
— Теперь займемся вашим плечом. Будет немного больно, терпите. Если бы вели себя хорошо и не травились всякой дрянью, то получили бы хорошее обезболивающее зелье. А теперь вам его нельзя.