Ворон

Заварелли А.

Хочу поглотить его прямо здесь и сейчас. Но он отстраняется, настаивая на том, чтобы я выпила свой шот.

— Пей. — Его голос груб, а во взгляде сквозит неприкрытое вожделение.

Он наблюдает за мной, пока я жадно осушаю рюмку до дна, не прерывая со мной зрительного контакта. Текила приятно обжигает горло, а следом ощущается приятная кислинка от сока лайма. На этот раз он выжимает его на шею и прямо между моих грудей.

Я снова задыхаюсь, когда его губы находят мою шею, облизывают и сосут, прокладывая себе путь ниже. Пытаюсь взять

себя в руки, затем прекращаю попытки. Думаю, именно так я и должна была делать. То, что я планировала сделать, но не могу ясно думать, по крайней мере, ни тогда, когда его руки и губы на моем теле. Еще раз каков был план?

Одна из его рук опускается все ниже, располагаясь прямо меж моих бедер.

— Раздвинь ноги, — требует он.

Повинуюсь. Боженьки. Неужели я вот так запросто подчиняюсь? Я даже мыслить здраво не могу.

Не знаю как, но через несколько секунд его пальцы уже глубоко во мне. И я уже чувствую, какая я влажная там. Он издает гортанный звук, как его рот спускается к моей груди, вбирая в себя сосок. Это сводит меня с ума. Это слишком хорошо. Наверное, я брежу. Мне никогда не было так хорошо.

Для меня это неизведанная территория, но не для него. Часть меня задается вопросом, всегда ли у него так. И потом на меня вспышками накатывает мысль о том, что он делает то же самое с Мэнди.

Понятия не имею, откуда что берется, но следующее, что понимаю — я бормочу то, чего не должна.

— Мэнди…

— Что? — он останавливается, чтобы посмотреть на меня.

Обвиваю его руками, настаивая на том, чтобы он не останавливался.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался к ней снова, — смеюсь я.

Осознаю свою ошибку, как только эти слова вылетают из моего рта. Он сказал, что это на одну ночь. Оттянуться… только и всего. Я хотела того же. Но он не злится на мое требование. Его глаза искрятся от удовлетворения и одержимости, когда он возвращается к своим обязанностям с удвоенной силой. Я едва могу видеть прямо перед собой, вдобавок я тут издаю все эти непристойные звуки. Лаклэну, похоже, это нравится, потому что он вторит мне.

Оргазм ослепляет меня своей интенсивностью, и я откидываюсь обратно на стол, чувствуя, что еще получила недостаточно. Он залезает на меня сверху и тянется к молнии на брюках, когда его губы находят мои.

— Ты чертовски влажная для меня, милая, — хрипит он. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я оказался внутри тебя.

— Да, — соглашаюсь я. — Я хочу тебя там внутри.

Он издает длинный, протяжный гортанный стон, одной рукой гладит мое тело, а другой все еще продолжает безуспешные попытки справиться с молнией. Я протягиваю руку, чтобы помочь ему, ощущая жар его плоти, опаляющий прямо через ткань брюк.

— Ты чувствуешь это? — хрипит он. — Чувствуешь, как сильно я тебя хочу, Бабочка. Ты ведь позаботишься обо мне?

— Да. Пожалуйста, Лаклэн…

А потом все вокруг замирает. Я едва слышу музыку, но кто-то стучится в дверь.

— Проваливайте! — Лаклэн швыряет одну из рюмок прямо

в дверь, и она разлетается вдребезги.

Я ухмыляюсь его неистовству и благодарна, что не единственная в таком состоянии. Тем не менее, стук продолжается, и он выглядит кровожадным, когда садится на корточки передо мной. Я все еще смотрю на выпуклость в его джинсах, как полоумная, чтобы разобрать, что говорят.

— Что, черт возьми, может быть такого важного? — кричит он.

— Армяне…

Это единственное, что я слышу до того, как меня оглушают звуки выстрелов, разносящиеся по всему зданию. Следующее, что я понимаю — это, что Лаклэн стаскивает меня со стола и запихивает в угол.

— Оставайся здесь.

Он снимает куртку и достает пистолет из заднего кармана джинсов.

Смотрю на него с недоумением, когда крики раздаются откуда-то со стороны парадного. Не знаю, что происходит, но моя кровь точно отхлынула от всех мест. Минутой ранее он имел меня своим ртом и пальцами, а затем кто-то решил здесь пострелять. Я застыла в ужасе, и это не потому, что я не могу вспомнить, что было до этого момента.

— Мак? — Лаклэн щелкает пальцами у меня перед носом. — Ты меня слышишь? Не двигайся!

Едва могу кивнуть на это. Он одаряет меня последним взглядом, прежде чем покинуть комнату. Это не первый раз, когда я слышу выстрелы. Я жила в неблагополучном районе. Такое время от времени случалось. Кроме того, мой отец нередко приходил домой, поймав шальную пулю. Я даже видела, как один из его парней истекал кровью прямо на нашем кухонном полу, потому что тот был слишком упрям, чтобы поехать в больницу. Но, боже мой, я не ожидала, что окажусь прямо в эпицентре всего этого. Понятия не имею, что здесь происходит, но я привыкла сражаться на кулаках, а не на стволах.

Закрываю уши руками, а колени подтягиваю максимально близко к животу. Сильное напряжение нарастает в моей груди, пока я сижу здесь вот так, чувствуя себя совершенно бесполезной. Думаю о Лаклэне… интересно, что там происходит. Он кажется сильным, почти непобедимым. Также я думала и о своем отце. Но он не был непобедимым, как и Лаклэн. Впрочем, как и я.

Голоса за дверью приближаются. Выстрелы становятся все громче. Слышу стук, и понимаю, что это чье-то тело падает на пол. Господи. Вот дерьмо. Черт. Дерьмо. Я прямо посреди града пуль и у меня вот-вот случится гипервентиляция. Если один из них войдет в эту комнату, то тут же меня обнаружит.

Натыкаюсь взглядом на небольшое отделение под столом Лаклэна и решаю подобраться к нему поближе. Когда я уже на полпути к цели, дверь с треском распахивается. Издаю придушенный писк, когда среди разлетевшихся щепок замечаю задницы двух ослов с автоматами.

Какая-то часть меня приготовилась к тому, что они пристрелят меня, но они даже не взглянули на мое лицо. Мне требуется всего минута, чтобы понять, почему. Осматриваю себя сверху вниз и понимаю, что Лаклэн порвал мое платье, и мои чертовы сиськи сейчас просто болтаются.