Воронье
Шрифт:
— Понимаю.
— Видите ли, я почувствовал запах. Господи, подумал я, как быстро это все случилось.
— Сэр?
— Я хочу сказать, как быстро это существо сгнило.
— Да, сэр.
— Но я понятия не имел, что это за запах, пока не посмотрел.
— Понимаю. Значит, вы собираетесь похоронить его?
— Ага.
— Где?
— Ну… я не знаю. Наверно, где-то здесь.
— Неплохая идея.
— Это незаконно?
— Пока не получите разрешения от владельца.
— А кто владелец?
— «Геркулес инкорпорейтед». Видели большой химический завод ниже по дороге?
— Ага. Так что мне делать с этой штукой?
— Н-н-ну…
Это
Здерко продолжал настаивать:
— То есть я могу кинуть его в мусор, да?
— Ага.
— Но это же противозаконно — относиться к трупу без всякого достоинства.
Баррис задумался.
— Сэр, я не говорил, что вы можете забыть о достоинстве. Можете уделить ему столько уважения, сколько считаете нужным, что будет весьма достойно, но вы не имеете права переходить эту границу, потому что эта земля принадлежит «Геркулес инкорпорейтед».
Упало несколько тяжелых капель, говоря о приближении шторма.
— Я не могу позволить себе купить участок на кладбище, — сказал Здерко.
— Понимаю.
— Просто я считаю, что с этим животным надо поступить по справедливости.
— Согласен.
— Моими стараниями он проделал весь путь от дома до этих мест, где совершенно чужой, а сейчас я брошу его в кучу мусора. Вы понимаете?
И тут Баррис удивился сам себе.
— Сэр, — сказал он, — вы видите вон тот прутик с желтой ленточкой? Видите его? Все, что за ним, принадлежит городу Брунсвику. Я не хочу сказать, что тут вам позволено хоронить все, что угодно, предупреждаю только: что бы вы ни делали, не оставляйте после себя пластиковый мешок. — Он посмотрел в небо. — И вам лучше поторопиться. Вы слышите меня?
— Да, сэр. Благодарю вас, сэр.
— Хорошо.
Все это звучало так, словно Баррис дал понять: меня совершенно не волнует, что вы будете делать с этим мешком протухшего мяса — но лишь когда меня не будет поблизости.
Он вернулся к своей машине и, отъезжая, прекрасно чувствовал себя. Он был доволен, что не вступил в перебранку с этим незнакомцем. Боже Всевышний, он мог это сделать.
МИТЧ глубоко погрузился в строки псалмов. Он читал: «Глаза мои полны печали; они выцвели и постарели из-за моих врагов. Почему Ты отдалился от меня, о Господь? Почему во времена бед и тревог Ты скрываешь от меня Свой лик?»
Он слышал, как Пэтси всхлипывает на кухне, и подумал, что стоит пойти и утешить ее, но всхлипывания дали ему понять, что она пьяна и ничего не станет слушать, да и что он мог ей сказать? В их жизнь вторгся ад. В их жизни больше не будет покоя, а только горькие слова псалмов: «Пересчитай моих врагов; ибо их много; и они ненавидят меня со свирепой жестокостью».
«Мы должны противостоять им, — подумал он. — Прямо сейчас. Сейчас самое время позвонить в полицию. Неужели этот подонок так высокомерен, нахален и так верит в свою удачу, что думает, будто я стану сидеть здесь, пока он играет в покер с моей матерью и моей дочерью, украв половину моего состояния? О господи! Это так легко — схватить его. Всего один телефонный звонок. Так сделай его. Позвони этому старому копу Баррису Джонсу, который ходит в нашу церковь. Или, может, Баррис — не лучший вариант, потому что он медлителен и рассеян, но пригодится любойкоп. Изложи всю историю. Скажи им, что Шона надо схватить сразу же после того, как он получит очередной проверочный звонок от так называемого Ромео. Если на машине Ромео номера Огайо, они легкоего найдут. И если даже у них это не получится, мы соберем всю мою семью и друзей, чтобы они были под защитой 24 часа в сутки, — и что тогда сделает с нами Ромео? Этот нахальный подонок!
„О Господь мой, направь на них колесницу Твоего гнева, чтобы они согнулись, как жнитва под ветром. Как огонь пожирает лес, и чтобы они сгорели в языках огня. Преследуй их Своим гневом, и пусть они боятся Твоей бури“.
Все равно из их угроз ничего не получится. Все это блеф. Дело в том, что два хитрожопых пройдохи решили, что нашли горшок с золотом, но они не профессионалы и не знают, во что впутались и какую игру им придется вести. И если я встану против них и если милостивый Господь поддержит меня, ветер удачи будет дуть мне в спину.
„И пусть они летят как полова под ветром, и пусть ангел Господень гонит их. Да будет их путь темен и неверен, и пусть ангел Господа нашего преследует их“».
Он услышал звук подъехавшей машины. Вошли Шон и Тара. Оба были пьяны.
— Мы взяли такси, — объявил Шон. — Ни один из нас не был в состоянии править. Господи, да я еле разговариваю. Митч, твоя мать просто ободрала нас. Не так ли, Тара?
— Она ободрала тебя, — сказала Тара, и Митчу показалось, что он уловил игривость в ее тоне. «О боже. Моя дочь флиртуетс этим подонком?»
«Сломай им зубы, о Господи, в их ртах; вырви клыки у этих молодых львов, о Господи».
Тара направилась на кухню к матери.
Шон подошел к столу.
— Ну, как у тебя здесь, Митч?
— Ничего.
Шон посмотрел из-за плеча:
— Читаешь Писание?
— Угу.
— Я поражен. Слушай, они звонили? Уже назначили пресс-конференцию?
— Да, на завтра. В одиннадцать часов.
— Господи. Великолепно. Вот это будет сенсация.
Этот подонок продолжал стоять за спиной.
Тара вернулась из кухни.
— Мама хочет знать, вы хотите красное или белое вино к ужину?
Шон рассмеялся:
— Скажи своей матери, что ей не удастся меня напоить. Это классическая ошибка примитивных жуликов.
— Похоже, одну из них вы уже сделали.
— Ну, если уж лошадь вышла на прогулку… Я возьму красное. — Он обратился к Митчу: — Я говорил тебе, что твоя мамаша догола обчистила нас?
Митч кивнул.
— Это Библия короля Джеймса? Ты предпочитаешь именно ее?
— Пожалуй.
— И как идет?
— Не знаю. Просто я всегда ею пользуюсь.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Шон. — Я тоже больше всего люблю приметы давних дней. Вся красота в старине.
«Обрушь на них Свой гнев! Уничтожь их, чтобы они исчезли!»
РОМЕО до того, как начался дождь, успел только разбросать несколько скорлупок от устриц. Частый плотный ливень загнал его обратно в «сокол». Он устроился на сиденье водителя как раз перед тем, как стихия разразилась во всю мощь. Молнии били со всех сторон. Он включил запись «Черви мудрости», аккорды заполнили кабину в то время, как гром грохотал снаружи. «Дворники» мотались как весла, и он плыл по 25-й дороге. Добравшись до стоянки у закусочной, он остался сидеть в машине. Сменил рубашку. Вынул бритву и побрился. Опустил окно, выставил сложенную горсточкой ладонь, ловя потоки дождя, и плеснул в лицо. Мыла не было, а единственным освещением служили вспышки молний, но, проверив качество бритья в зеркале заднего вида, он пришел к выводу, что все отлично.