Воронежские страдания
Шрифт:
«Объект» призывно взмахнул рукой частнику, Щеткин остановился и открыл противоположную дверцу.
– Командир, – «объект» сунул голову в салон, – до вокзала подбросишь, здесь же рядом, а?
Щеткин подумал и спросил:
– Сколько кладешь?
– А сколько у вас обычно?
Вопрос был, прямо сказать, на засыпку. Петя задумался.
– Полтинник, – не очень уверенно сказал он.
– Ну, крокодилы... – протянул «объект». – Тут ведь два шага.
– И шел бы себе... ножками... – резонно ответил Петя. – Бензин дорожает...
– Ладно, поехали...
Езды действительно было минут на пять. Но принцип есть принцип.
– Далеко? – дружелюбно спросил Щеткин, разглядывая у пассажира единственную сумку.
– В Москву хочу... Как с билетами, не знаешь?
– Да на любой проходящий.
– А, ну да...
На том разговор и закончился. Пассажир вышел у вокзала и пошел в помещение касс. А Петр отъехал в сторонку и отправился туда же. Увидел отходящего от кассы своего пассажира, который рассматривал билет, ни на кого не обращая внимания, и шел в сторону перрона. Он был слишком спокоен, чтобы вдруг взять да резко изменить, например, уже принятое решение. О чем Щеткин и доложил немедленно Турецкому. А тот поблагодарил, сказал, что можно снимать наблюдение, скорее всего, Петя прав, не стоит терять времени. А пакет уже у него, и он выезжает к Корженецкому. Машину тот сам выслал за ним. В общем, действуйте, ребятки, по своему плану.
Операция, понял Щеткин, вступала теперь в последнюю стадию... И тут вдруг позвонил Антон:
– Петя, кажется, есть.
– Лечу! – отозвался Щеткин.
Почему этот худой и невысокий парнишка в распахнутой черной куртке, появившийся в баре, показался одним из тех, кого он искал, Плетнев сказать не мог. Только куртка, пожалуй, навела на мысль. Но, расстегнутая нараспашку, она не производила впечатления какой-то специальной формы. Сам Антон в Москве таскал такую же, только коричневую, – вот и вся разница. Да и сам парень своим физическим развитием никак не тянул на скинхеда – спортивного, накачанного, черного с ног до головы, – какими они представляются взору обывателя. А может, тут другое сработало? Антон заметил, но не сразу, а чуть погодя, как парень этот вошел в зал. Окинул его взглядом, в котором словно бы отпечаталось что-то хозяйское, потом присел у стола в глубине и стал молча ожидать, когда подойдет официантка. Не искал ее глазами, не звал рукой, не окликал. Он сидел молча и как бы привычно, словно пришел на работу, которую выполнял изо дня в день. И молчал, ни с кем не разговаривал, будто не замечал соседей, а они, в свою очередь, не видели его. И все происходило как-то слишком уж привычно.
Антон взглянул на бармена. Тот тоже стоял напряженно и что-то негромко, почти на ухо, говорил официантке. Та взяла кружку пива и пошла к парню. Поставила возле него, наклонилась и что-то сказала. Тот заметно вздрогнул, но, осторожно оглядевшись, как бы исподтишка, взялся за пиво. Медленно высосал, отставил кружку, потом снял куртку, свернул ее изнанкой наружу, поднялся и спокойно, не заплатив за пиво, двинулся к выходу. Бармен отвернулся, Антону показалось, что даже демонстративно. Превосходно.
Звонок Пете был сделан еще тогда, когда этот пацан ожидал пиво, так что теперь Щеткин должен был оказаться уже где-то поблизости. Но и этого отпускать нельзя было.
Антон положил на стол деньги – здесь так принято, – тоже поднялся и неспешно отправился к выходу, стараясь не выглядеть «хвостом» выходящего уже из дверей парня. Стал на ходу доставать из пачки сигарету.
На улице, увидел Антон, этот парень тоже остановился, закуривая. Куртка свисала у него с локтя. Очень хорошо, рука занята. Да и сам он был, конечно, тщедушным. Молодой еще... Но кто он?
Плетнев быстро перебирал в памяти клички, названные Быком. Ну, Влад – понятно, тот высокий. Отставить. Есть еще Колун, Нос, Серый, Холодильник... Колун – с ножом. А этот как? На импульсивного убийцу не тянет, хотя кто их знает?.. Нос? Вроде нос у этого нормальный. Если кличка, кажется, говорил Саша, от физической особенности лица. А если от фамилии? Кривонос какой-нибудь? Тогда – Нос? Кривой? Может быть... Серый – чаще всего от имени, Серега, например. Позвать? Отзовется? Нет, рано... Холодильник... Это не проходит – наверняка габариты имеются в виду... Так кто? Нос или Серый?
Парень уже закурил и расхлябанным таким шажком, вперевалочку, пошел неторопливо по улице. Навстречу в машине Турецкого подъезжал Петя, Антон увидел его. И крикнул:
– Серега! Чего задержался?
Парень даже не вздрогнул, не обернулся, продолжал идти. Щеткин выглянул из машины и, в свою очередь, крикнул:
– Ты кого?
А Плетнев тут же торопливо замахал ему рукой, давай, мол, поближе. Петр подъехал.
– Разворачивайся, и поехали вон за тем парнем. Кажется, наш, – негромко и быстро проговорил Антон.
И они поехали следом за лениво бредущим по улице парнем. Куртку он теперь взял в руку и размахивал ею в такт шагам...
– Кто это? – спросил наконец Щеткин.
– Думаю, один из... А куртка у него черная. И за пиво он не платил... И бармен что-то шепнул официантке, а та – ему. А он, сняв куртку, сразу слинял. Наверняка, пришел без спросу...
– Так чего ж мы не берем его? – возмутился Петр.
– Может, выведет куда...
– А-а... ну ладно...
– Ты не догоняй, теперь не уйдет, – Антон тронул Щеткина за плечо. – Я думаю, что это Нос. На Серегу, то есть Серого, он не отреагировал. Колун разве? Но тогда надо быть осторожным, эти волчата непредсказуемы, романтики же, ножом пырнуть – самая детская забава...
Парень свернул за угол.
– Давай работать, – сказал Антон. – Я выхожу здесь, а ты проезжай вперед, немного подальше, и стой. Когда подойдем поближе, выходи из машины. А я соображу по ходу... Давай, начали...
Плетнев выбрался из машины и выглянул за угол: парень продолжал идти, покачиваясь, как моряк на суше. Щеткин проехал мимо, остановился на дальнем углу перекрестка и стал сдавать назад, припарковываться к тротуару поближе. Народу на этой узкой улочке было немного. Через заборы частного сектора перевешивалось много зелени.
Антон быстро приблизился к парню, негромко откашлялся, словно привлекая его внимание, и будто охрипшим голосом позвал:
– Но-ос!
Тот резко дернулся и обернулся. Попал! Хмуро посмотрел на Антона, как бы сравнивая его и себя. Антон приложил палец к губам.
– Спокуха, пацан, я – от Быка.
У Носа челюсть отвисла. Он шмыгнул носом, превратившись действительно в пацана, а не в грозного скина.
– Где он? – так же тихо спросил Нос, приближаясь.
– Щас базар будет, – Антон оглянулся и поманил парня пальцем – иди, мол, поближе. И махнул рукой Щеткину, чтоб быстрее сдал назад.