Вороний остров
Шрифт:
На второй день она проснулась от звука капель. Угол магазина, где на полках оставались шоколадные батончики, заливало дождем через дыру в потолке.
Наверное, ночью она плакала, и слезы высохли у нее на щеках, оставив соленые разводы. Уже проваливаясь в сон, она продолжала думать о своих дочках, о том, как напугает их ее отсутствие, об их страхе и непонимании происходящего. И не просто непонимании, а даже хуже – о том, что когда-нибудь, войдя в сознательный возраст, они решат, что Ребекка их бросила.
– Я обещала вам, что вернусь, – пробормотала она, прежде чем забыться сном. – И я сдержу слово.
Полночи
Сначала она была почти уверена, что рано или поздно на острове появятся спасатели. Очевидно, что Ноэлла или Гарет заявили о ее пропаже, что полиция уже в курсе и предпримет все необходимые действия. Но теперь ее глодал червь сомнения. Не исключено, что ей потребуется какой-то запасной вариант, новый план действий.
Так или иначе, она просто обязана вернуться домой.
Вернуться к Кире и Хлое.
А прямо сейчас ей нужна чистая и теплая одежда. Ей нужна нормальная еда, а не только шоколад. Ей нужно хоть как-то пополнить запас воды, потому что она выпила уже четыре из восьми банок содовой, хранившихся в магазине. Чтобы согреться, ей нужен обогреватель, одеяла. Из того, что рассказывал Джонни, она запомнила, что на острове больше нет гостиниц или пансионов, поскольку все они закрылись или просто были брошены владельцами много лет назад. Немногочисленные команды рыболовецких судов и любители экстремальной рыбалки останавливались в двух общежитиях. Эти заведения никак нельзя было назвать роскошными, но там она хотя бы сможет найти матрас и одеяла.
Она также должна лучше разобраться в географии острова, чтобы понять, куда ей следует направиться: в магазине карт не было, а если бы ей удалось найти хоть одну, она бы попробовала понять, куда пропал Джонни, где можно найти пищу и укрытие от непогоды. Она могла бы воспользоваться навигатором джипа, но там были обозначены только дороги и ничего больше.
Она подошла к окну и посмотрела на небо: снова пошел дождь. Она слышала шум океанских волн, но не могла увидеть их, потому что окно располагалось слишком высоко.
«Успокойся! – приказала себе Ребекка. – Этот кошмар не может продолжаться вечно».
Ранее
Что сделала Ребекка с найденным в машине мобильным телефоном? Ничего, она просто его спрятала. Когда Гарета не было дома, она достала его и обнаружила, что телефон защищен цифровым паролем и у нее в любом случае нет доступа к его содержимому. Потом она еще долго перебирала в уме все возможные объяснения тому, как телефон оказался в автомобиле, например, что муж подвозил кого-то постороннего и тот уронил мобильник под переднее сиденье, но в глубине души чувствовала: телефон точно принадлежит ее мужу. Беременность давалась ей нелегко, и она так и не придумала, что ей делать с неожиданной находкой.
Когда у Ребекки уже заметно начал расти живот, она решила, что лучше всего ей ничего не знать. Вот родится ребенок, и их жизнь поменяется в корне. А пока пусть все идет так, как идет.
Но вопросы, оставшиеся без ответов, никуда не делись.
Они остались висеть в воздухе, и рано или поздно что-то должно было случиться.
«Я хочу в ближайший год брать как можно меньше дежурств», – проговорила Ребекка.
Они стояли друг напротив друга на кухне, на столе валялись детские игрушки и стояли неубранные тарелки с остатками еды. На часах была половина одиннадцатого, и в углу на стойке тихо потрескивал бэби-монитор, передававший информацию из спальни Киры.
Лицо Гарета потемнело: «Ты что, издеваешься?»
Ребекка молча смотрела на мужа, положив руку на живот. До родов оставалось всего семь недель, и у нее болело все: спина, ноги…
– Об этом не может быть и речи, – заявил Гарет. – Что тебе только в голову пришло?
– И почему же это невозможно?
Он отступил назад и мрачно рассматривал Ребекку, словно какое-то диковинное животное. Галстук у него был распущен и болтался на шее, а один из концов подола рубашки неопрятно выбился из брюк. Они давно – много недель – не стояли друг рядом с другом вот так близко, и Ребекка впервые поймала себя на мысли о том, что Гарет здорово постарел. Глаза его потухли, морщины обозначились резче обычного, а кожа на лице была нездорового серого цвета.
– Потому что, – он говорил медленно, словно втолковывая очевидное ребенку-несмышленышу, – мы не можем себе этого позволить, Бек. Если ты перестанешь работать, я останусь единственным кормильцем в семье. Вся нагрузка будет на мне и только на мне. Дошло? У меня сейчас и так море проблем, и еще одной – с деньгами – мне только не хватало.
– Мы вполне можем себе это позволить, – спокойно проговорила Ребекка.
– Но ты же не будешь ничего зарабатывать, Бек!
– Нам не надо будет платить за няньку или за группу в яслях. И мне кое-что удалось скопить.
Гарет нахмурился:
– И как это понимать?
– Мне платили сверхурочные, которые я откладывала.
– И ты мне ничего не сказала?
– Вообще-то я тебе говорила, но ты, похоже, меня совсем не слушал. – Она принялась загружать посудомойку. – Мне удалось накопить такую сумму, которая позволит нам спокойно прожить целый год, и тебе не нужно будет вкалывать на работе как сумасшедшему. И потом, я ведь не собираюсь совсем отказываться от дежурств, просто буду брать их столько, чтобы нормально ухаживать за Кирой и ее сестрой, когда она родится. УЗИ показывает, что у нас точно будет девочка. Через год я попробую поступить на штатную должность в какую-нибудь больницу или клинический центр.
– Святая простота! Ты считаешь, что тебя такая работа ждет-дожидается?
– Нет, Гарет, я прекрасно понимаю, что найти место в штате будет непросто, но жизнь – вообще сложная штука. – Она посмотрела на мужа и увидела, что он качает головой, но не в знак согласия, а потому что закипает от злости, но решилась продолжить свою мысль. – Да, устроиться на штатную должность здесь в Нью-Йорке, во всяком случае в травматологии, действительно непросто, даже если бы я и хотела. А я не хочу. Я нашла прекрасно оплачиваемые места в Оклахома-сити и Форт-Ворте. А в Северной Дакоте меня могут взять, представь себе, заведующей отделением! Может быть, переедем туда, Гарет? Вдруг там нам будет лучше?