Воровская честь
Шрифт:
Когда двое мужчин вышли из главного терминала, их уже поджидал автомобиль, чтобы доставить в Вашингтон. Проехав через мост на 14-й улице, они проследовали на восток по Конститьюшн-авеню и были высажены возле Национальной галереи, которую ни один из них никогда ещё не посещал.
Оказавшись в восточном крыле, они расположились на маленькой скамье у стены под огромным мобилем Колдера [16] и стали ждать.
Вначале послышались хлопки. Взглянув, чтобы посмотреть, что там за суматоха, они увидели, как кучки
16
Мобиль Колдера — авангардная конструкция.
Когда они увидели его, отец и сын Кавалли непроизвольно вскочили на ноги. Группа телохранителей, двоих из которых Антонио узнал, прокладывала в толпе дорогу человеку, непрерывно пожимающему руки людям, стоявшим по бокам живого коридора.
Председатель и исполнительный директор сделали несколько шагов вперёд, чтобы лучше видеть происходящее. Зрелище было замечательное: широкая улыбка, поступь и шаг, даже тот же наклон головы. Когда он остановился напротив них, чтобы потрепать по голове маленького мальчика, они чуть было сами не поверили в реальность увиденного.
Перед входом в здание телохранители направили своего подопечного к третьему из шести стоявших здесь лимузинов и быстро увезли его прочь под протяжное завывание сирен, которое вскоре затихло вдали.
— Это двухминутное упражнение обошлось нам в сто тысяч долларов, — сказал Тони, когда они направились к выходу. В дверях мимо них пролетел маленький мальчик с истошным криком: «Я только что видел президента! Я только что видел президента!»
— Это стоило того, — сказал отец. — Теперь нам осталось только узнать, оправдал ли свою репутацию Долларовый Билл.
Ханну срочно пригласили к телефону и вызвали на совещание в посольство. До завершения курса оставалось ещё четыре месяца. Она предположила худшее.
На зачётах, которые устраивались каждую пятницу, Ханна неизменно получала более высокие оценки, чем пятеро других стажёров, находившихся в Лондоне. Черта с два она смолчит, если под самый конец обучения ей заявят о профнепригодности.
Внеплановый приём у так называемого советника по культурным вопросам, а на самом деле у полковника Краца, возглавлявшего резидентуру МОССАДа в Лондоне, был назначен на шесть часов вечера.
На занятиях утром Ханна никак не могла сосредоточиться на Священном Писании пророка Магомеда, а во второй половине дня ей ещё труднее пришлось с британской оккупацией и мандатом в Ираке в период 1917-1932 годов. Поэтому она была рада покинуть занятия в пять часов, чтобы избежать новых заданий.
Посольство Израиля последние два месяца было запретной территорией для стажёров без специального приглашения. Если тебя вызывали туда, то только для того, чтобы вручить билет домой и сказать, что ты больше не нужен. «До свидания. — И иногда как награда: — Благодарим вас». Двое из стажёров уже отбыли по этому маршруту за последние месяцы.
Ханна видела посольство лишь мельком, когда её провозили мимо в первый день пребывания в Лондоне. Она даже не знала точно его адрес. Открыв путеводитель, она обнаружила, что посольство находится на Грин-Палас в Кенсингтоне, несколько поодаль от проезжей части.
Ханна вышла из метро на станции «Кенсингтон» без нескольких минут шесть, прошла по широкой мостовой на Грин-Палас, а по ней — аж до самого филиппинского посольства, чтобы, вернувшись назад, оказаться у израильской миссии в точно назначенное время. Она улыбнулась полицейскому и поднялась по ступеням крыльца.
Ханна назвала себя дежурному и объяснила, что у неё назначена встреча с советником по культурным вопросам.
— Первый этаж. Как только подниметесь по лестнице, прямо перед вами будет зелёная дверь. Вам туда.
По широкой лестнице Ханна поднималась медленно, стараясь собраться с мыслями. Когда она постучала в дверь, на неё вновь навалилось мрачное предчувствие. Дверь немедленно распахнулась настежь.
— Рад встрече с вами, Ханна, — сказал молодой мужчина, которого она никогда не видела. — Моя фамилия Крац. Извините за срочный вызов, но у нас возникла трудность. Садитесь, пожалуйста, — добавил он, указывая на мягкое кресло по другую сторону большого стола. «Не из тех, кто любит пространные вступления», — было её первое заключение.
Ханна сидела в напряжённой позе и смотрела на человека напротив, который казался ей слишком молодым для советника по культурным вопросам, пока она не припомнила подлинной причины для его назначения в Лондон. У Краца было приятное открытое лицо, и, если бы не преждевременная лысина впереди, его можно было назвать симпатичным.
Положив руки на стол, он смотрел на Ханну внимательным взглядом, от которого ей все больше становилось не по себе.
Ханна сжала кулаки. Если её собрались отправить домой, она не будет молчать и выскажет все, что у неё было приготовлено и отрепетировано.
Советник продолжал молчать, словно не знал, как ему выразить то, что нужно было сказать. «Скорей бы уж он выкладывал», — подумала Ханна. Это было похуже, чем ждать результата экзамена, когда заведомо знаешь, что провалил его.
— Как вы обосновались у Рабинов? — поинтересовался Крац.
— Очень хорошо, благодарю вас, — ответила Ханна, не вдаваясь в подробности, чтобы не оттягивать разговор о подлинной причине её вызова.
— Учёба продвигается нормально?
Ханна кивнула и пожала плечами.
— Вы хотите вернуться в Израиль? — спросил Крац.
— Только если получу работу, ради которой стоит возвращаться, — ответила Ханна и спохватилась, что теряет бдительность.
— Что ж, не исключено, что вам не придётся возвращаться в Израиль, — сказал Крац, ни на секунду не отводивший от неё взгляда.
Ханна слегка подалась вперёд.
— По крайней мере в ближайшем будущем, — добавил Крац. — Пожалуй, мне следует пояснить. Хотя до конца учёбы у вас ещё четыре с лишним месяца, — он раскрыл лежавшую перед ним папку, — вы скорее всего добьётесь на заключительных экзаменах более высоких результатов, чем любой из пяти остальных агентов, как считает ваш преподаватель.