Воровская правда
Шрифт:
— И что же будет, Тимоша?
— Им я приготовил настоящий ад, Мулла, — со вздохом сказал Беспалый. — После того как они сожрут своих вождей, я загоню их в промзону и налажу выпуск шкафов и стульев. Но это еще не все. Перед окончанием срока я отправлю запомоенных воров в другие лагеря, где с них не только снимут корону, но и поженят на скромной девушке Параше. Тебе нравится моя идея, Мулла? Ты не находишь, что она просто гениальна?
Блатные уныло молчали, настоящее виделось им всего лишь прихожей в царство теней. Что же тогда в таком случае следует ожидать завтра?
— Если бы я знал, Тимоша, в кого ты переродишься, я бы тебя еще тогда придушил, в
— Я тоже часто вспоминаю тот день, Мулла. Почему-то с тоской вспоминаю. Если тебе интересно, я могу признаться, что сумел отыскать своего крестника. Да, да, того самого, что когда-то подкинул мне кошелек! Я был уже кумом в колонии, а он обычный зэк, да еще и опущенный по твоему приказу на Таганке. Ты можешь представить, какую жизнь я для него устроил! И когда ему осточертело быть для каждого зэка помойным ведром, он бросился в бега. Именно этого я и добивался. Пять собак, пущенных ему вдогонку, разорвали его на части, как свора голодных волков. Я стоял рядом и наблюдал. Это было незабываемое зрелище, Мулла! А теперь хватит базара! — Беспалый мгновенно переродился — он вновь был человеком системы, таким же уродливым, как обрывок колючей проволоки. — Эй, вертухаи, разгоняй насекомых по щелям! Терпеть не могу комариного писка.
Тимофей Беспалый, заложив руки за спину, стал с интересом наблюдать за процедурой запихивания зэков в бараки, а когда затолкали последнего — неторопливо побрел к себе в кабинет.
Глава 15 НОВОЕ ИСПЫТАНИЕ
Поезд дернуло, потом медленно поволокло вперед, состав постепенно стал набирать скорость. В вагоне сквозило, и за каких-нибудь пятнадцать минут выдуло все тепло, что зэки надышали за полдня. Солдаты неторопливо, словно барышни по парку, прохаживались вдоль отсеков, огороженных с трех сторон крепкими решетками. Служба для них давно уже сделалась привычной, и по их сытым физиономиям чувствовалось, что она не была им в тягость. За два года они успели повидать столько уголовничков, что все зэки казались им на одно лицо. Новый контингент не вызывал у них ни малейшего профессионального любопытства. Такими же безразличными взглядами посматривают работники зоопарка на зверей, вконец устав от зоологической экзотики.
— Мулла, куда нас везут? — спросил вор по кличке Гнида.
Как правило, зэк, имеющий неприглядное погоняло, не поднимается выше полов, но Гнида был парень с характером и сумел сделаться вором. Своим примером он доказал, что если господь обделил тебя заступничеством, а нелепый случай наградил нелестной обзываловкой, то все-таки можно подняться над судьбой, если ты сам не гниль, а характер твой под стать кованому железу.
— А хрен его знает! — безучастно отозвался Мулла. В голосе его прозвучало равнодушие. — Тебя не меньше меня по России мотало, да и места ты эти знаешь.
За зарешеченным окном виднелась североуральская чахлая тайга, переходящая в тундру.
— Понимаешь, Мулла, я тут подумал…
— Ну?
— Похоже, что твой крестник нас на Красногорскую пересылку отправил.
Это предположение внушало тревогу. Среди блатных эти места пользовались дурной репутацией. Не из-за гнуса и болот, а оттого, что пересылку давно обжили ссученные. Они подвизались там в качестве «придурков»: позанимали места хлеборезов, каптеров и даже охранников. Администрация пересылки частенько использовала их в своих целях, и они, польстившись на обещанный хлеб с маслом, выполняли роль жандармов: усмиряли воровские бунты и заталкивали воров в БУРы за неповиновение.
Мулла призадумался — после всех его разговоров с Беспалым предстоящая поездка выглядела лишь невинной шалостью полковника, а ведь он пообещал отправить их в геенну огненную.
— Ничего, как-нибудь прорвемся… Не в первый раз.
Шельма спал, скрючившись, как младенец в утробе матери. Время от времени вагон резко встряхивало на стыках рельсов, однако Афанасий спал крепко и безмятежно.
Солдаты настороженно посматривали на зэков, но, убедившись в отсутствии дурных замыслов у своих подопечных, снова успокаивались. Да и куда денешься из столыпинского вагона?
Как Гнида и предполагал, этап выгрузили в Красногорске, в трехстах километрах от Воркуты. Стылое препоганое место, ржавые болота на сотни верст вокруг — ни одна воровская жизнь сгинула в этих топях, а души усопших неприкаянно шатались по всей округе, наводя животный ужас на заключенных и хозяев лагерей. В этом случае они были равны и одинаково скверно переносили послания с того света.
Воровской «телеграф», как всегда, работал безотказно. Едва прибыл североуральский этап, как Мулла уже знал, что в лагере «парятся» полторы тысячи зэков, среди которых не менее тридцати коронованных воров. Во избежание всеобщей смуты их держали в отдельном бараке, вход в который сторожили ссученные. Красноповязочники составляли здесь значительный отряд и управляли остальной массой зэков так же свободно, как опытный жонглер работает с тяжелыми булавами. Суки позанимали все «косячие» должности и установили такой «красный террор», от которого даже у обыкновенного мужика от тоски сводило скулы.
Муллу вместе с остальными зэками заперли в отдельный барак. Хуже всего было то, что стерегли их не молодые вертухаи, которые иголочкой прокалывали на календаре каждый прожитый день, дожидаясь вожделенного дембеля, а такие же заключенные, как и они сами, только вот цв е та были иного — «красного»!
Мулла посмотрел в щелку. В узкой полоске света он увидел блондинистого парня лет двадцати пяти от роду — красивый правильный профиль. Парень с наслаждением курил импортную сигарету, получая двойной кайф: от того, что выполнял важную задачу — оберегал покой законных, и от заморской диковинки.
— Эй, земеля, — окрикнул красноповязочника Мулла, — кто у вас здесь за пахана?
Гримаса удовольствия упорхнула мгновенно — лицо ссученного настороженно напряглось, и парень произнес, будто выплюнул:
— А тебе-то что за дело?
— Поговорить бы мне с ним.
— О жизни, что ли? — насмешливо хмыкнул парень.
— Нет, скажи — Мулла позвал.
На лице парня появилось любопытство. Стало ясно, что он слыхал это погоняло. Красноповязочник даже малость повернулся, как будто сквозь дощатую дверь хотел рассмотреть известного вора. И Заки увидел его глаза — зеленые, будто осколки бутыли.
— Так в чем же дело, Мулла? — На сей раз голос был уже не таким холодным, словно сквозь вечную мерзлоту пробился теплый источник.
Уважение — это сложное чувство, его невозможно вытравить с помощью ненависти: даже смертельные враги могут испытывать по отношению друг к другу что-то вроде симпатии, а что уж говорить о братьях, выпорхнувших из одного гнезда. Братья могут идти по жизни разными путями, но кровное родство все же остается и рано или поздно подаст голос. Беда, конечно, что не поняли друг друга и оттого вынуждены были разойтись в разные стороны, но все же голос крови сильнее всех расхождений, всегда можно найти общий язык.