Воровская семейка
Шрифт:
Кэт скучала по дяде Эдди.
Ей вдруг больше всего на свете захотелось отведать его супа.
И поговорить с отцом.
Она сделала шаг вперед и снова почувствовала тяжесть конверта. Внезапно Кэт захотелось позвонить всем, кого она когда-либо знала, и велеть им прятаться, бежать. Но все ее друзья были профессиональными ворами. А они всю жизнь прятались.
— Ангус, она вернулась! — голос Хэмиша Бэгшоу звучал необычно, Кэт была уверена в этом. Он уселся на нижнюю ступеньку, ожидая, пока девушка приблизится.
Хэмиш широко
— Отлично! — сказал Ангус.
Кэт хотела продолжить свой путь, но Ангус преградил ей дорогу.
— Мы надеялись украсть минутку твоего драгоценного времени, — сказал он.
Хэмиш быстро оглядел пустой коридор и добавил:
— Поговорить наедине.
Ангус был старше брата на одиннадцать месяцев и немного выше его. Волосы обоих мальчиков были оттенка, среднего между белокурым и рыжим, а их кожа была такой светлой, словно могла запросто обгореть даже в облачный день. У братьев были широкие плечи, но тощие мальчишеские руки, и Кэт вдруг осознала, что обоим еще предстояло вырасти — и пока они были больше детьми, чем мужчинами.
— Что такое? — спросила она.
— Мы хотели поговорить с тобой еще давно, насчет… ну… недавних печальных событий, и мы просто хотели сказать…
— Постой-ка. — Кэт прервала Ангуса. — Каких еще печальных событий?
— Ну… — начал Хэмиш. — У нас были небольшие проблемы недавно…
— В Люксембурге? — спросила Кэт.
— Так старик Гейл рассказал тебе? — спросил Хэмиш. — Это было отличное дельце, отличное…
— Хэмиш! — строго сказала Кэт. Братья одновременно покачали головами.
— После Люксембурга, — признался Ангус.
— Что… — начала Кэт, но Хэмиш уже обнял ее за плечи и произнес:
— Знаешь, что мне в тебе нравится больше всего, Кэт?
— Помимо твоей красоты, — встрял Ангус, но Кэт прекрасно знала, что ни один из братьев никогда не думал о ней как о девушке.
— Да, помимо этого, — кивнул Хэмиш.
— И твоего ума, — добавил Ангус.
— Да, блестящего ума, — согласился Хэмиш.
— Ребята, — терпение Кэт начало иссякать. — Что произошло?
— Понимаешь, Кэт, дело не столько в том, что… — Ангус сделал долгую паузу.
— Сколько в том, с кем, — закончил его брат.
Ангус отошел на шаг, пристально изучая Кэт.
— Ты что, правда ничего не слышала? — Кэт отрицательно помотала головой, и Ангус опустил глаза. — Да уж, далеко ты была, ничего не скажешь…
Кэт посмотрела на братьев и еще сильнее, чем в день, когда она переступила порог кухни дяди Эдди, почувствовала: она действительно сделала это. Катарина Бишоп отошла от дел. Один раз. Ненадолго. Но по-настоящему — все это не было сном.
— Что случилось? — снова спросила она.
— Ну, все не так плохо, — сказал Хэмиш. — Просто нам не стоило…
— Так, мне что, позвонить дяде Эдди? — пригрозила Кэт.
— Мы не знали, что они монашки!
В мире воров есть
Ты пожалеешь.
— Мы в черном списке, Кэт, — признался Ангус, виновато глядя на брата. — Дядя Эдди запретил нам работать на время, но твой отец всегда был к нам так добр… Если ты скажешь, что мы должны уйти, мы уйдем. Если скажешь, чтобы остались…
Кэт стояла и смотрела на мальчишек, которые когда-то украли ее первый выпавший зуб, чтобы продать его зубной фее. На двух парней, которые стащили тиранозавра Рекса из Музея национальной истории — вынося по одной косточке за раз.
— Ребята, дядя Эдди запретил всем нам соваться туда.
Кэт развернулась и направилась прочь по огромному пустому коридору.
— Вы в деле!
Когда минуту спустя Кэт вошла в библиотеку, она сразу почуяла неладное.
Во-первых, Саймон был бледнее обычного. Во-вторых, Габриэль лежала на диване, задрав ноги, с мокрой повязкой на голове; ее волосы были растрепаны. А когда Ангус поставил у ее изголовья миску со льдом, ни один из братьев даже не попытался заглянуть в ее декольте.
— С возвращением. — Кэт увидела Гейла, в странной позе прислонившегося к подоконнику в дальнем углу комнаты — полусидя, полустоя. Он сделал шаг вперед. — Я так рад, что ты наконец к нам присоединилась.
Кэт почувствовала тяжесть конверта, приклеившегося к ее животу. Она могла поклясться, что слышала, как бумага трется о ее джинсы — звук был громче, чем крик в пустой комнате. Но она понимала, что собственный разум и слух обманывают ее. Играют с ней в игры. Возможно, в Колгане она потеряла еще кое-что — свою фирменную невозмутимость.
— О, я в порядке, Кэт, спасибо, — ответила Габриэль на незаданный вопрос, небрежно махнув здоровой рукой. — Думаю, ожоги на моих ступнях быстро заживут!
Но никто не произнес ни слова. Все только посмотрели на Кэт, явно не желая озвучивать плохие новости.
— Что? — спросила Кэт, оглядывая комнату.
— Саймон, — произнес Гейл, плюхнувшись на один из кожаных диванов и задрав кверху ноги. Он жестом показал Саймону, чтобы тот начинал.
— Врачи из скорой сказали, что головокружение пройдет само, — сообщила с дивана Габриэль. Но никто не обратил на нее внимания.
— Ну… — медленно начал Саймон.
С трех сторон от него стояли открытые ноутбуки. К одному из них был подключен маленький прибор, который Саймон носил в музей, а на всех трех экранах мигали трехмерные изображения.
— Это… — Саймон выглядел так, словно пытался подобрать верный технический термин. — Это сложно.
— И они дали мне прекрасную мазь для обожженных кончиков моих пальцев, — снова встряла Габриэль. Никто не отреагировал.
— Ты хочешь сначала услышать хорошие новости или плохие? — спросил Саймон.