Воровская свобода
Шрифт:
Он был крепко привязан к стулу, на котором сидел. Дернувшись, он невольно поморщился от боли.
— Оклемался? — ухмыльнулся Гренадер. — Это хорошо.
— Гренадер, я отойду ненадолго? — спросил молодой урка и засмеялся нехорошим смехом.
— Вали, Юнга, — разрешил Гренадер. — Только не порти товар. Попользовался — другим оставь.
Роман осмотрелся по сторонам и спросил:
— Где Катерина?
— Катери-и-ина? — удивился Гренадер. — Какая еще Катерина? — Он притворился, что не понимает, о ком идет речь.
— Моя Катерина, — не сдержал злобы Роман и дернул связанными руками.
— А, ты про ту давалку? — Гренадер оскалился. — Сейчас ты ее услышишь.
С этими словами он поднял вверх указательный палец.
Роман напряженно вслушивался в тишину и молил бога, чтобы это была просто злая шутка. Но когда из спальни донесся истошный женский крик, у него побежал мороз по коже.
— Не трогай меня! — кричала Катерина. — Убирайся!
— Паскуда, — крикнул Юнга и послышался звук пощечины. — Я тебя заставлю уважать хозяев.
Гренадер довольно расплылся в улыбке при виде мук Романа.
— Ты хочешь мести? — заорал Роман, пытаясь освободить руки. — Отомсти мне, но ее не трогай. Она не причем.
— Она была моей телкой, — Гренадер встал со стула и подошел к Роману. — Но оказалась сукой. — Он наклонился к Роману и прошипел ему в самое лицо, распространяя изо рта зловонный запах. — И ты тоже сукой оказался. — Он выпрямился и улыбнулся. — Так что с тобой тоже разберемся.
— Развяжи меня, — скомандовал Роман. — Или вы четверо меня одного боитесь?
Шерхан подал знак Мотылю, жующему мясо и тот подошел к Роману. С громким чмоканьем облизав пальцы, он наотмашь ударил пленника по лицу.
Шерхан снова кивнул, и Мотыль повторил прием.
Из носа у Романа тонкой струйкой потекла кровь.
Крики в спальне затихли. Очень скоро на пороге появился довольный собой Юнга, застегивающий ширинку на ходу.
Мотыль повернулся к Гренадеру:
— Теперь я пойду?
Гренадер кивнул.
Мотыль пошел в спальню.
От своей беспомощности Роман готов был расплакаться. Он незаметно исследовал глазами комнату, в поисках оружия, которым можно было бы воспользоваться, при условии, если удастся освободиться от пут. На глаза ему попался нож, лежащий на столе. Больше ничего даже более-менее подходящего не было.
Из спальни донеслись рыдания и звуки новых пощечин. В груди у Романа похолодело. Несмотря на адскую боль, он, не прекращая ни на секунду, вращал, связанными за спиной, руками. Наконец, он почувствовал, как путы понемногу ослабевают. Осмотрев своих противников, Роман понял, что основную угрозу представляет собой Шерхан — высокий и крепкий, на такого с кухонным ножиком лучше не бросаться. Прихлопнет, даже пикнуть не успеешь.
Когда Мотыль появился на пороге спальни, встал Шерхан.
— То ли еще разок сходить? — раздумывал он вслух. — Размяться…
— Сходи, кореш, вдуй этой сучке как следует, — согласился Гренадер, предвкушая страдания Романа.
Когда дверь в спальню за насильником закрылась, Роман выждал какое-то время. Из комнаты не доносилось никаких звуков. Катерина, вероятно, находилась сейчас без сознания, а это означало, что Шерхан мог вернуться в любой момент. Роман надеялся, что она просто обессилела, потому что другого подобного случая ему могло и не представиться.
— Ты думал, я сразу не понял, что ты гнида? — обратился к нему Гренадер. — Думаешь, я с тобой случайно на лыжи стал?
Продолжая ослаблять веревки, Роман спросил, чтобы как-то поддержать разговор:
— О чем ты?
— Знаю, подружка у тебя богатенькая есть…
— Так ты скрысятничать решил, значит? — ухмыльнулся Роман.
Гренадер встал и ударил его локтем в висок.
— Пасть закрой, — пригрозил он. — Говорить будешь, когда я скажу.
Веревка соскользнула с рук Романа, тихо упав на пол. Он вскочил и схватил стул, на котором только что сидел, ударив им Гренадера по голове. Одна ножка стула сломалась. Гренадер шатнулся и упал замертво. Теперь перед Романом осталось два противника, если не считать удалившегося Шерхана.
Мотыль, нервно облизывая губы, расставил руки и пошел на Романа.
— Мочи фраера, — сказал Юнга, взял со стола нож, который для себя присмотрел Роман.
Роман прыгнул к окну и локтем выбил стекло, со звоном посыпавшееся на пол. Он схватил полотенце и, чтобы не пораниться, взял им острый осколок в руку. Размахивая им, как клинком, Роман угрожающе наступал на бандитов.
Юнга попятился к стене, а его дружок с ножом прыгнул вперед. Роман полоснул нападавшего осколком по шее. Из раны Мотыля хлынула темная кровь, он схватился за шею и упал на колени. Его рот тоже наполнился кровью, которая полилась на половицы.
Торопясь воспользоваться преимуществом, Роман бросился на Юнгу, но тут очнувшийся Гренадер схватил его за ногу. Роман, выронив стеклянное оружие, упал навзничь и растянулся на полу.
Юнга тут же оказался у него на спине, заламывая руки:
— Не рыпайся!
И без того больное плечо заныло с новой силой, так, что у Романа перехватило дыхание.
Пока пленника держали на полу, вновь связывая руки, Гренадер подошел к нему и принялся колотить ботинками по ребрам и голове — по всему, до чего мог добраться. Когда Роману вновь перетянули руки и усадили на стул, из спальни вышел раскрасневшийся Шерхан. Видя, какой разгром произошел за время его отсутствия, он спросил:
— Что за шум? Что-то случилось?
— Случилось, — сквозь зубы процедил Юнга. — Гость нашего Мотыля порешил… С-с-сука! — Он ударил Романа по опухшему от побоев лицу.
Шерхан оторопело уставился на труп Мотыля с запрокинутой головой и лужей крови под ним. Потом посмотрел на разбитое окно, в которое врывался холодный ветер, трепля занавеску. Наступило раннее утро.
— М-да, — вздохнул Шерхан, и посмотрел на Романа. — Лучше бы ты себе харакири сделал. — Его голос прозвучал спокойно, но угрожающе. — Правильный пацан был Мотыль. Таких мало.