Воровская свобода
Шрифт:
— Ну, здравствуй, родная, — оскалился Гренадер. — Принимай гостей.
Ноги у Катерины ослабли и подогнулись. Она оперлась рукой о стену. В ушах у нее, как сквозь вату, послышался мягкий звон, в глазах сначала потемнело, а потом запрыгали разноцветные искры.
Катерина упала на пол без сознания.
За окном было еще темно, когда Варвара уже сидела в кресле с книгой.
Она слышала, как Тамара вернулась домой поздно ночью. Но едва только Варвара собралась выскочить, как сестра закрыла дверь своей спальни, оставив за собой стойкий запах табака. После раздумий, Варвара решила подождать до рассвета, чтобы дать сестре отдохнуть и не донимать ее расспросами в столь поздний час. Хотя сама едва дождалась пяти часов утра, чтобы, наконец, встать.
Варвара в пятый раз перечитывала один и тот же абзац книги, никак не улавливая сути. Она отложила чтение и, встав с кресла, прошлась по комнате. Время тянулась бесконечно долго. Каждые пять минут казались пыткой. Ее мучил вопрос: получилось ли достать документы для Романа?
Она посмотрела на диван, заваленный маленькими декоративными цветными подушечками. Для начала она разложила их, следуя цветам радуги, бормоча себе под нос: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Затем она построила подушечную пирамиду, которую тут же сама развалила.
После этого Варвара немного послонялась из угла в угол, не находя себе места, пока не отправилась в кухню, чтобы приготовить себе чай.
Она включила свет и первое, что увидела — паспорт, лежащий на столе. Дрожащими от нетерпения руками, Варвара раскрыла его на первой странице и прочитала:
— Романов Игорь Сергеевич…
Слезы счастья выступили на ее глазах, и она несколько раз поцеловала паспорт и прижала его к груди. Больше терпеть она была не в силах и, перепрыгивая через ступеньки, она помчалась вверх по лестнице. На секунду остановившись перед спальней сестры она тихонько толкнула дверь.
Тамара спала, лежа на животе.
Варвара тихонько подошла к ее кровати и села рядом.
Он смотрела на сестру: на разметавшиеся по подушке кудри, на ухоженные ногти, на светлую бархатную кожу… И, чувствуя смесь запаха дорогих духов с табачным дымом, думала над тем, гдепришлось побывать ее сестре, чтобы добыть вожделенный паспорт. Варвару переполняло чувство благодарности и любви к Тамаре. Она не стала ее будить. Осторожно встав с кровати, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Через пятнадцать минут Варвара была одета в джинсы и теплый свитер. Укладывая волосы, она стояла перед зеркалом. Покончив с прической, она подкрасила глаза и губы. Бросив довольный взгляд на свое отражение, она взяла сумочку и вышла из комнаты.
Варвара выехала из гаража, разбудив задремавшего охранника, ярким светом зажженных фар.
— Открой ворота, — скомандовала она, опустив окно.
Автомобиль пулей вылетел в открытые ворота. Охранник смотрел вслед рубиновым огонькам, пока они не исчезли из виду.
Варвара мчалась по трассе с максимально допустимой скоростью, хотя обычно она была сторонницей безопасной езды. Все, что сейчас занимало ее мысли — это то, какона вручит Роману документы. Она одновременно и ждала этого момента и боялась его.
Но любое промедление было смерти подобно.
Глава 17
Роман очнулся от режущей боли в запястьях. Его руки и ноги затекли, тело ломило от полученных ударов и увечий. Щека была прижата к холодному цементному полу. Он поднял голову и разлепил набрякшие веки. Мелькнула пугающая мысль, что он ослеп. Вокруг было так темно, как будто Роман и не открывал глаза. Когда испуг улегся, он начал различать во мраке очертания каких-то предметов. Роман выдохнул с облегчением.
В его памяти сохранились только отрывки произошедшего, напоминавшие страшный сон. Он помнил, как его разбудила Катерина, как он вышел в темную кухню, как дрался с какими-то отморозками. Но где он теперь, и как очутился здесь, Роман понятия не имел.
— Катя, — прошептал он, вспомнив, что где-то с четырьмя отморозками осталась эта беззащитная слабая женщина. — Боже…
Руки Романа были крепко связаны жесткой веревкой, и это причиняло ему сильную, непрекращающуюся боль. Было сыро и холодно. Застонав, Роман с трудом сел и осмотрелся, насколько это было возможно. Сомнений не было: судя по наличию полок, заставленных смутно поблескивающими банками, он находился в погребе.
Роман прислушался к происходящему наверху. Его поразила тишина, царившая в доме. В его сердце закрались самые страшные подозрения: ограбив дом, бандиты убили Катерину и бежали. Опираясь на шершавую стену, он смог подняться на ноги. Нащупав лестницу, он, осторожно ступая, пошел по шатким ступеням вверх. Лишь дойдя ло самого верха и упершись головой в запертый люк, он услышал невнятные разговоры. Мужские голоса раздавались совсем рядом.
Роман решил, что прежде, чем выбраться, нужно развязать руки и чем-нибудь вооружиться. Когда он осторожно и беззвучно, шаг за шагом спускался вниз, трухлявая ступенька провалилась под ногой, и Роман, подняв грохот, кубарем слетел вниз. При падении он сильно ушиб плечо. От резкой боли ему стало тяжело дышать и заложило уши.
Сверху послышались шаги и голоса. Щурясь, Роман посмотрел на очерченный дневным светом квадрат проема погреба, в котором появилась сначала одна, а затем и вторая голова.
— Не лежится тебе там, Воля?
Услышав голос Гренадера, Роман вздрогнул. Хуже и быть не могло.
— Гренадер? — на всякий случай уточнил Роман и сел, превозмогая боль в плече.
— А что, не ждал?
— Не ждал, — признался Роман. — Что тебе нужно?
— Вопросы задавать я буду, — ответил Гренадер. — А ты заткнись.
Роман увидел, как силуэт головы Гренадера повернулся к какому-то амбалу:
— Шерхан, давай его наверх поднимем?
— Давай, — согласился амбал. — Все веселей будет.
Роман сжался, когда увидел пару ног, спускавшую по лестнице мощную фигуру Шерхана.
— Вставай! — он схватил Романа за шкирку. — Развлекать нас будешь сейчас.
Роман кое-как поднялся. Боль в плече по-прежнему была нестерпимо-острой, и Роман почувствовал, как теряет сознание…
Когда он открыл глаза, то увидел перед собой кухню, где они с Катериной не так давно ели, сидя друг напротив друга, и болтали обо всякой чепухе. Теперь напротив него сидели четверо уголовников. Перед ними на столе стояла свежеприготовленная еда и наполовину выпитая бутылка водки. Сердце Романа сжалось от тоски.