Воры, как мы
Шрифт:
— Сделал как мог… показал бы тогда — как следовало…
— Да легко, — Старший мягко шагнул чуть в сторону и пропал. Младший Гаррет недоуменно моргнул. Улица была тихой и пустой, это было совершенно ясно.
— Такие дела, — сказал кто-то у него за спиной. Старший снова сидел у тел стражников и деловито обшаривал их карманы. — О, чувствительность вернулась, — обрадовался он между делом. — Но, положим, засветили тебя — почему бежать не стал, или сопротивляться хотя бы?
— Ну… — попробовал объяснить Младший, — я же не знал, что они меня заметили. Точнее, не был уверен. Мне обычно в таких случаях кажется, что в голове начинает играть такая музыка резкая — тогда уже ясно, что увидели, а тут ничего такого не было…
Старший тревожно посмотрел на напарника.
— Совсем ты, видать, плох, парень, — определил он. — Не подскажешь, кстати, сколько будет до вон тех бродячих музыкантов в конце улицы?
Младший недоуменно вытянул шею, но ничего подобного не заметил.
— Не вижу никаких музыкантов, — протянул он.
— Не видишь, значит, — задумался Старший. — А знаешь, почему? Да потому что их там нет! Никто здесь поблизости не играет музыку, ни мягкую, ни резкую! И меня, могу добавить, очень беспокоит человек, который слышит голоса в своей голове и не в состоянии постоять за себя, даже обладая неплохой экипировкой и отличными ботинками — ничего не скажу, ботинки у тебя хороши — но вот вор ты пока ни на что не годный. Короед.
Младший вор хотел что-то сказать, но раздумал.
— Как скажешь, — согласился он, и каким-то образом оказался сразу шагах в десяти, рядом с перекрестком. — Такой опытный напарник не может ошибаться.
На этот раз тренированный взгляд Гаррета заметил — нет, не движение, намек на него, размазанный темный порыв, вспыхнувший и тут же погасший. А Младший обнаружился на другой стороне улицы. Шутовски развел руками и отступил на шаг слившись с темнотой, как сам Гаррет незадолго до этого.
— Ладно-ладно, — пробормотал Старший, вздохнув. — Не так все и безнадежно, оказывается.
***
Часть 2
Свен Маркверинг считал жизнь большим несправедливым куском дерьма. Например, в этом месяце ему выпало стоять на страже у Олдейлского моста. Спокойная работа, скажете вы? Кой-черт спокойная! То есть да, так и есть — стабильность и неподвижность, как на кладбище. Весь день на виду, словно заводной болван. Ни сходить потрясти нищих и мелких лавочников, как у парней на Торговой площади, ни оттянуться всласть в маленьких комнатках Веселого квартала, пока прикрывает напарник. Стой себе в узкой нише, защищающей от дождя, следи, чтобы не потухли факелы, да считай пролеты в верхней арке моста.
Можно еще перекидываться фразами с таким же неудачником с другой стороны, но Свен возненавидел это занятие с первой же минуты. Джианмария Лангер был классическим, неизлечимым идиотом — ему нравилась его работа городского стражника, и нравился его нынешний пост. Стоять на месте, вот так счастье! Не бродить по узким промозглым улицам, каждый миг рискуя получить по голове дубинкой, не участвовать в облавах на притоны Гильдии Воров — просто стоять и ни за что не отвечать!
— Да я скорее готов искупаться в ледяной воде в любое время суток, чем тратить время здесь, — проворчал Свен, но очень тихо. Непрерывная болтовня Лангера и его прямо-таки нездоровое желание обязательно ответить на любую реплику собеседника выводили из себя.
Потрескивая и чадя черными струйками смолистого дыма, горели факелы. С неба сыпалась мелкая мокрая дрянь. Вокруг было темно и спокойно.
Приближающиеся шаги оба стражника услышали одновременно — услышали и насторожились. Но оружие доставать не стали — шаги не звучали угрожающе. Даже когда ты простой парень, ради стремления к справедливости и денежного содержания напяливший на себя кирасу на размер больше и повесивший на пояс меч, которым не умеешь как следует размахивать, различать темп и характер шагов ты учишься очень быстро. День, максимум два.
Шаги бывают крадущиеся, твердые, маршевые, вприпрыжку, танцевальные, пьяные, переходящие в бег — и еще два десятка более мелких разновидностей. Наконец, самые опасные — это те, которых ты не слышишь, шаги наемного убийцы или мастера вора. Но те, что сейчас доносились из-за угла, не подходили ни под одну из перечисленных характеристик. Они были медленные, сбивчивые, неуверенные — и, в общем, походили на шаги пьянчуги, перебравшего дешевого разбавленного пива в забегаловке неподалеку. Правда, тут вмешивалась логика: пьяные не ходят молча — они бормочут себе под нос, сморкаются, кашляют, их тошнит, в конце концов. Ничего подобного здесь не было.
Может быть, зомби прорвали стену возле Старого квартала?
Или к ним приближался тихий, интеллигентный алкоголик?
Второе показалось более вероятным, и стражники обменялись понимающими кивками. Джианмария сделал шаг вперед, Свен остался на месте, страхуя. Из-за угла показалась узкая, неверная тень. Фонари там светили тускло, вполнакала, и тень тоже получалось неправильной, бледной, она танцевала и дергалась.
Свен Маркверинг покрепче сжал рукоять короткого меча. Он не верил в чушь вроде злонамеренных духов, свивших себе гнезда в древних кавернах под Городом, а ритуалы язычников так и оставались для него лишь глупыми и кровавыми плясками. Но сейчас стражнику сделалось не по себе. Кто скрывался за этой тенью, чьи трясущиеся конечности отбивали чечетку на мокрой мостовой?
Человек вывернул, наконец, из-за угла, и Свен не смог сдержать вздоха облегчения. Это был всего лишь припозднившийся прохожий — худой, даже тощий, и сильно, безнадежно пьяный. Лицо неизвестного было скрыто капюшоном, но длинные руки безвольно болтались, а обрывки черного плаща волочились за ним подобно королевской мантии.