Восемь голубых дорожек
Шрифт:
Его встретила соседка Людмила Васильевна. Вернее, не встретила: она просто стояла на кухне. Голова у нее была закутана теплым платком, на ногах - старые папины калоши. В таком виде она обычно выносила мусорное ведро. Но на этот раз мусорное ведро было ни при чем.
Увидев Антона, Людмила Васильевна странно на него поглядела и произнесла дрогнувшим голосом:
– Антоша…
Антон опешил: никогда она его так не называла. А Людмила Васильевна жалобно повторила:
– Антошенька…
Нет,
Вдруг у Антона сердце покатилось прямо в пятки: что случилось? Не из Барнаула ли ей написали что-нибудь? Папе хуже…
Но тут Людмила Васильевна совсем несчастным голосом спросила:
– Ты не видел котика, Антоша?
– Котикса?
Антон сразу повеселел.
– А как же!
– с живостью ответил он.
– Ясно, видел! Вы же его сами кормили сметаной. Неужели забыли?
– Вчера, это верно… А сегодня его нет. С самого утра его ищу. Хожу, хожу.
– И Людмила Васильевна неожиданно заплакала.
Антон растерялся. Если какая-нибудь девчонка ревет, и то бывает неприятно. Но когда совершенно взрослый человек…
Скинув на табурет свой рюкзак, Антон твердо, по-мужски спросил:
– У нас в комнате искали кота?
– Смотрела.
– Ну?
– Нет его там. Форточка открыта, а котика нет.
– Так и знал, что удерет! Все взаперти его держите да взаперти! Думаете, животному легко без свежего воздуха?
Антону и жаль соседку, и досадно, что нельзя сразу сесть за уроки, а потом пойти к Марине. Телевизор бы там посмотрел.
– Перестаньте плакать, Людмила Васильевна,- строго сказал он.
– Слезами горю не поможете. А котика я вам найду.
– Найдешь?
Лицо Людмилы Васильевны светлеет, и она действительно перестает плакать.
– Думаешь, не украли?
– Ха! Кому он нужен?
– Как это - кому?
– обиделась Людмила Васильевна.- Такой красавец кот…
– Ворюга он, а не красавец, - проворчал Антон.
Вместе они выходят из дому. Долго ходят по двору. На все лады зовут и манят Котикса. На всякий случай заглядывают на соседний двор. Смотрят там во все закоулки.
Нигде!
Сгинул Котикс. Как в воду канул…
А стало уже совсем темно, и вдруг пошел снег. Даже не пошел, а прямо повалил - густой, колючий, с ветром. Началась не то метель, не то пурга.
Зимняя метель и в городе бывает злой. Снег с ветром бьет в лицо, обжигает морозом щеки, лоб, нос. Особенно достается рукам, если, как назло, варежки забыты на кухонном табурете. Уж Антон дышал на руки, согревал их в карманах: все равно мерзнут!
Наконец он сказал:
– Людмила Васильевна, давайте сходим домой, погреемся немного, потом опять пойдем искать.
Людмила Васильевна увидела озябшее лицо Антона. Спохватилась:
–
И вот они сидят друг против друга. Недавние враги, а теперь - водой не разольешь! Сидят и пьют чай с малиновым вареньем. Людмила Васильевна потчует Антона, и Антон в долгу не остается: выложил из кармана на стол горстку конфет.
– Кушайте, Людмила Васильевна! Купил в бассейновом буфете. Ваши любимые - "Клубника со сливками".
Людмила Васильевна растрогана. Так растрогана, что почти уже не думает о пропаже Котикса.
– Спасибо тебе! Еще чашечку выпей.
А вкусная штука - малиновое варенье! Антон ест его с удовольствием, а попутно утешает Людмилу Васильевну:
– Насчет Котикса вы не горюйте. Я вам другого кота притащу.
Людмила Васильевна качает головой: не надо ей другого, зачем ей другой? Нет-нет! И она грустно поглядывает в угол, где лежит ватный матрасик, сшитый для Котикса. Где он теперь, бедняга?
Потом, остановив взгляд на раскрасневшемся лице Антона, вдруг говорит ему:
– Уж извини меня, Антоша, что я тебя тираном обзывала. Прости меня.
Но Антон полон великодушия. Он похрустывает карамелькой.
– Да ладно, Людмила Васильевна! С кем не бывает? Я давно позабыл, что вы меня тираном обзывали.
Людмила Васильевна, отхлебнув из блюдца чай, продолжает:
– Теперь я вижу - никакой ты не тиран.
Антон набирает из банки еще одну ложку варенья и успокаивает снисходительно:
– Это все нервы, Людмила Васильевна! Бывает, и у меня нервы не выдерживают. Сегодня, например…
Но Людмила Васильевна теперь на Антона не смотрит и Антона не слышит. Лицо у нее застыло в напряженном внимании, а блюдце с чаем остановилось на полдороге к губам.
И у Антона ложка с вареньем не попадает в рот. Он во все глаза глядит на Людмилу Васильевну, не понимая, что с ней?
Брякнув блюдце с чаем на стол, Людмила Васильевна закричала:
– Он! Он! Ах, негодный!
Теперь и Антон услышал мяуканье, доносившееся издалека.
Опередив Людмилу Васильевну, он бросился в кухню и распахнул входную дверь.
Метель бушует на улицах, в переулках и на всех дворах Москвы. Тучи снежинок с яростью вьются вокруг фонарей. Ветер чуть ли не сбивает с ног. А на крыльце стоит Котикс. Но какой он жалкий! Куда девалась его важная осанка? Весь в снегу. Мокрый. Какой-то весь облезлый. А глаза голодные, виноватые: "Сперва накормите меня. Бранить будете потом".
Но Антон уже не смотрит на кота. До него ему теперь нет дела. Невдалеке от крыльца, за метельным снегом еле видная стоит машина. А от машины, словно чудом оказавшаяся не в Барнауле, здесь, к нему бежит мама.