Восемь недель

Фальк Хулина

— Вы закончили? Я пообещала Эйре, что буду там в шесть. Майлз, нам еще полтора часа ехать, — говорит Кия.

Кия вроде хорошая. Я не разговаривала с ней, но она была достаточно любезна, чтобы подвезти меня до дома, хотя Уэсли-Хиллз находится в другом направлении от Нью-Йорка.

— Кто такая Эйра? — спрашиваю я, мой рот работает быстрее, чем мой мозг. Я не должна была спрашивать, потому что это не мое дело.

— Сестра Колина Картера. Я занимаюсь с ней репетиторством, потому что она больше не может ходить в школу. Понятия не имею, почему это должно быть в шесть утра в воскресенье,

но я полагаю, что это лучше, чем никогда её больше не видеть. — Быстро улыбнувшись мне, она снова поворачивается и смотрит на Майлза. Я чувствую, что она добрая, но не ко всем. Мол, по каким-то непонятным причинам она меня просто ненавидит, хотя совсем меня не знает. — Что ты вообще делаешь в Нью-Йорке в такую рань?

Я выпрыгиваю из машины прежде, чем слышу его ответ. Я здесь не для того, чтобы заводить друзей. До выпускного еще восемь месяцев. Я здесь, чтобы учиться, получить диплом и покончить со школьным дерьмом до конца жизни. Кроме того, я поклялась держаться подальше от хоккейной публики вскоре после того, как уехала в Германию много лет назад.

Мне разбил сердце один хоккеист, и я не собиралась рисковать, чтобы это повторилось. Во всяком случае, не друзьями упомянутого сердцееда.

Вам, ребята, было восемь. Просто смирись уже.

Я отпираю входную дверь дома моей тети. Она сказала, что я могу оставить себе запасной ключ, пока остаюсь здесь, так что, по крайней мере, мне не нужно все время звонить в дверь.

Когда я вхожу, меня встречает облако дыма. В гостиной горит свет, но все, что я на самом деле вижу, это — сюрприз — дым. Это не дым от огня. Это сигаретный дым.

— Николь? — кричу я, но поскольку она не отвечает, я знаю, что это может быть только Хьюго, мой дядя. Ну, технически он мне не дядя, поскольку моя тетя не замужем за ним. Я совершенно не представляю, как Николь может жить с ним.

Я не пробыла здесь и дня, а мне хочется обхватить руками его горло и крепко сжать.

— Немка, это ты? — спрашивает Хьюго из гостиной, в то время как по воздуху проносится очередная волна дыма. — Иди сюда, красотка. Поздоровайся со своим дядей.

Я не собираюсь приближаться к этой прокуренной гостиной.

— Прости, я очень устала!

Так быстро, как только могу, я взбегаю по лестнице в свою временную спальню, запирая за собой дверь.

Одно дело жить с людьми, которые сейчас для тебя практически незнакомы, и совсем другое, когда один из этих незнакомцев оказывается педофилом-засранцем.

Думаю, моя мать пыталась избавиться от Хьюго чаще, чем Николь.

Когда мы жили здесь и Николь заезжала в гости в сопровождении своего «идеального» бойфренда Хьюго, моя мама говорила нам с сестрой переодеться в одежду, которая не слишком оголяет кожу.

Представьте себе, что вам нужно беспокоиться о том, что мужчина вашей сестры смотрит на детей так, как он точно не должен. Не-а.

Если бы моя мать знала, что он все еще здесь, она бы забронировала ближайший рейс в Нью-Сити и вытащила бы меня из этого дома быстрее, чем я успела бы моргнуть.

Открывая чемодан в поисках более удобной одежды, я замечаю прямо под

кроватью картонную коробку с надписью: «София».

Это мой почерк, ну, тот, что был у меня, когда мне было семь лет. Должно быть, я написала его незадолго до того, как мы переехали. Одну из немногих коробок родители решили не брать с собой из-за того, что она была «ненужной».

За считанные секунды я переодеваюсь в большую рубашку и шорты. Мои волосы собраны в пучок, который точно не выдержит следующих тридцати минут, но кого это волнует.

Засунув руку под кровать, я вытаскиваю коробку, чуть не задыхаясь от волны пыли, которая налетает на меня, когда я сдуваю ее как можно сильнее.

Вам знакомо чувство, когда вы исследуете и обнаруживаете какую-то информацию, без которой вы вполне нормально могли бы жить?

Открытие этой коробки — один из таких моментов для меня.

В этой коробке все мои старые фотографии с Лили, Аароном. Даже фотография нас троих, когда Аарон только что купил нам одинаковые мягкие игрушки в виде лягушек. Он купил их для нас в качестве подарка дружбы. Ну, его отец купил их, но Аарон заставил его сделать это, понятно?

Я помню, как искала эту вещь весь день перед тем, как уехать, и, поскольку я не могла ее найти, Аарон дал мне свою.

Он сказал:

— Храни это, чтобы никогда не забыть меня, Льдинка.

О, как я могла забыть его? Даже если бы лягушка не сидела у меня на кровати каждый день, я бы никогда не смогла его забыть.

Я поднимаю одну из фотографий, ту, что была сделана как раз перед тем, как я в последний раз покинула дом Марша.

ГЛАВА 7

«Если это и есть влюблённость, то я не хочу взрослеть» — Kid In Love by Shawn Mendes

София

Октябрь, 2008 — 13 лет назад.

— София, милая, нам нужно идти, — говорит мама, входя в мою теперь уже пустую спальню.

Моя сестра Джулия рада, что мы уезжаем. Она сказала, что ей все равно не нравится наш дом, но мне здесь нравится. Я не хочу уезжать в Германию.

Я слышала, что там холодно и все люди злые. Мой старший брат Лукас сказал мне это. И я верю каждому слову Лукаса, потому что он умный. Он перешёл в среднюю школу. Но Джулия намного умнее, потому что в этом году она пошла в старшую школу. Но Лукас — мой любимый брат, поэтому я доверяю ему больше.

Но хорошо, что я уже немного знаю немецкий. Моя мама из Германии, поэтому она научила меня раньше.

— Я не хочу идти, — говорю я ей сквозь слезы.

Это так несправедливо. Все мои друзья здесь. Я даже хожу в школу здесь. Я не хочу каждый день летать в школу на самолете. Я бы предпочла прогуляться с двумя моими лучшими друзьями по всему миру.

Слезы текут по моему лицу, когда я смотрю на свою мать.

— Я не знаю, где Феникс.

Феникс — моя любимая мягкая игрушка. Это лягушка. Я не люблю лягушек, но Лили любит. Аарон, брат Лили, отдал её мне на прощание, потому что знает, что я скоро уеду.