Восемь недель
Шрифт:
— Ты ещё большая плакса, чем я, когда хотела покончить с собой.
Я смеюсь. Одно маленькое «Ха», словно то, что она сказала, было самой несмешной из самых смешных вещей, которые я когда-либо слышал. И, возможно, так оно и есть. Она может шутить о своей депрессии, но каждая её шутка заставляет тех, кто её любит, получить, маленький сердечный приступ.
— Потому что у тебя была возможность поговорить, — бормочу я себе под нос. — Твой парень не убегал от тебя.
— София тоже не убегала от тебя, Рон. Она пытается наладить свою жизнь и стать кем-то, кого ты сможешь полюбить, не усложняя это без необходимости.
— Но я уже люблю
Мой голос тихий, когда я повторяю: — Я люблю её…
— Я знаю, что любишь. — она кладет наши руки себе на колени, её взгляд задерживается на ленте вокруг моего запястья. — Это принадлежит Софии?
Я опускаю глаза, пару раз моргаю, чтобы сфокусировать взгляд на ткани из глицинии. — Она обожает эту дурацкую ленту, — я стону от боли. Не от физической боль, а от того дерьма в моём сердце. — Почему я так себя чувствую, Лили?
— Потому что ты выпил лишнего, а твоя девушка за океаном.
Как будто я этого не знал. Разве она не может просто заставить меня поверить, что со мной всё в порядке?
— Спасибо, что сделала всё это ещё более удручающим.
— Аарон, с тобой всё будет в порядке. Какое-то время тебе будет грустно, но это забудется в тот момент, когда ты увидишь её снова.
— Я бы предпочел разозлиться.
Гнев кажется менее болезненным. Я мог бы разозлиться из-за того, что София только что ушла от меня и я понятия не имею, вернется ли она когда-нибудь. Конечно, она сказала, что это было не прощание, но это всё равно не гарантирует мне, что она вернется сюда.
Она могла хотя бы ответить на мои чёртовы сообщения. Возможно, этого было бы достаточно, чтобы я перестал плакать, как ребёнок.
— Ты этого не делаешь. Гнев по сути, печаль в режиме борьбы.
— Казалось, ты предпочитаешь гнев печали, — я приподнимаю брови, глядя на неё. Может быть, я даже не двигаю ими, потому что не уверен, насколько хорошо контролирую свои мышцы лица в данный момент.
— Да, потому что я была готова к самоубийству и нуждалась в том, чтобы вовсе перестать чувствовать, чтобы сохранить себе жизнь. Было утомительно злиться на всех и вся. — она встаёт с моей кровати, отпуская мою руку. — Печаль — это сука, которая затягивает тебя под воду, ожидая, что ты сможешь дышать. Гневу просто нравится причинять боль всем вокруг. Гнев заставляет тебя забывать, в то время как печаль позволяет тебе чувствовать. Я предпочла бы грустить, чем вообще ничего не чувствовать, и ты тоже должен это сделать.
Лили направляется к двери. Только когда она подходит к выходу, её слова наконец доходят до меня.
Возможно, она права.
— Лилс? — я кричу громче, чем ожидал. Её рука замирает на дверной ручке. Она оборачивается, ожидая. — Ты с ней разговаривала?
Она кивает.
— Вчера.
— С ней всё в порядке?
— Настолько хорошо, насколько это возможно. Она скучает по тебе, Аарон. Ей тоже нелегко, но, бьюсь об заклад, ты знаешь не хуже меня, что Софии нужно разобраться в своей ситуации, прежде чем у вас двоих появится шанс жить долго и счастливо, — Лили тепло улыбается мне, может быть, даже сочувственно. — Ты тринадцать лет не разговаривал с Софией, думаю, ты проживешь ещё восемь недель.
— Семь.
— Тогда семь.
ГЛАВА 56
«Все
София
— София!
Я не могу удержаться и закатываю глаза, услышав ее голос. Я искренне верю, что у моей сестры самый раздражающий голос во всей вселенной.
— Ты уже сдала свой последний экзамен?
— Сегодня утром.
Не то чтобы ее это волновало. Джулия считает дни до моего выпуска, чтобы я могла съехать. Несмотря на то, что ей двадцать восемь лет. Она все еще живет дома и хочет избавиться от меня? Если я ей так надоела, почему бы ей самой не съехать?
— Итак, когда ты узнаешь, сдала ли ты экзамен? — она прислоняется к дверному косяку, скрестив руки на груди.
— Я не знаю, Джулия. Через несколько дней. Может недель.
Я должна была уехать из США к концу февраля, но уехала раньше. В любом случае мне нужно было провести всего шесть недель в англоговорящей стране, так что это не было большой проблемой.
В любом случае, мой ранний отъезд привел к тому, что я также сдала свой выпускной экзамен раньше, чем планировалось. Опять же, на самом деле это не имеет значения. В Германии не так много выпускных вечеров. Как только ты сдал — ты сдал. Это всё. Никакой вечеринки, никакой пышной церемонии.
Я могла бы подождать еще месяц или два, прежде чем сдавать экзамен, но зачем мне это? Я был готова принять это, к тому же мне хотелось немного проветрить голову.
Последние четыре недели я отвлекала себя учебой, и теперь, когда мне больше не на что отвлекаться, думаю, что готова встретиться со своим отцом.
Я хотела сделать это в ту же секунду, как вернулась сюда, но мне нужен был перерыв. Осознание того, что я ненавидела себя за убийство своего дедушки, хотя в этом изначально не было моей вины, было чем-то большим, чем просто большая таблетка, которую пришлось проглотить. Вот почему мне также нужно было оставить Аарона на некоторое время.
Я знала, что если останусь еще на хоть месяц, то буду всего лишь обузой, поскольку мои чувства накалены до предела. Я просто не могла так поступить с ним, особенно учитывая, что скауты всё ещё приходят на его хоккейные матчи, а ему приходится готовиться к выпускным экзаменам и прочее. На данный момент он нуждается в таком же отдыхе от меня, как и я от него.
Расставание с ним разбило мне сердце, и я признаю, что действительно провела первую неделю здесь, — в своей спальне, — выплакивая все свое сердце и душу, но, — как я ему и сказала, — это не было прощанием.
Теперь же, когда я закончила придумывать, что сказать своему отцу, и закончила университет, самое время покончить с этим дерьмом.
— Мама сказала, что ты подумываешь о переезде в город. Неужели той крошечной деревушки, которую ты выбрала, тебе больше недостаточно? — спрашивает Джулия, насмешливо надув губки.
— В чем, черт возьми, твоя проблема, Джулия?
Я не помню ни одного дня, чтобы она была добра ко мне. Ни одного.
— Ты — моя проблема, — говорит она, иронически смеясь. — С тех пор, как ты родилась, все проблемы всегда связаны с тобой. Ты не хотела возвращаться в США, поэтому мы переехали сюда ради тебя. Ты когда-нибудь задумывалась о том, что, возможно, мы с Лукасом хотели быть со своей семьей и друзьями? И все же, когда ты сказала об этом желании, наши родители подпрыгнули и сделали это. И ты даже не ценишь те жертвы, на которые мы пошли ради тебя.