Восемь
Шрифт:
— Я думаю только о твоем благополучии, — спокойно проговорила аббатиса. — Эти фигуры способны вскружить даже самую холодную голову. Вспомни, шахматы Монглана чуть не раскололи на части империю франков: после смерти Карла его сыновья начали войну за престол.
— Обычная междоусобица, — фыркнула Екатерина. — При чем здесь шахматы?
— Только благодаря огромному влиянию, которое католическая церковь имела в Центральной Европе, нам удавалось так долго удерживать под покровом тайны эту темную силу. Но когда до меня дошли известия, что во Франции принят декрет о конфискации церковной собственности, я поняла, что мои худшие опасения могут сбыться. Когда я узнала, что французские солдаты направляются в Монглан, все стало ясно. Почему в Монглан? Мы находились далеко от Парижа, затерянные глубоко в горах. Были ведь аббатства богаче нашего и гораздо ближе к столице. Разграбить их было бы куда проще. Но нет, солдаты были посланы именно за шахматами. Я провела немало часов в размышлениях, прежде чем у меня родился план: извлечь фигуры из стен монастыря и так рассеять по всей Европе, чтобы их нельзя было собрать долгие годы.
— Рассеять! — Екатерина вскочила на ноги, все еще прижимая к груди шахматную фигуру, и заметалась по комнате, словно зверь по клетке. — Как ты могла это сделать?! Ты должна была прийти ко мне и попросить помощи!
— Говорю тебе, я не могла! — ответила аббатиса голосом ломким и хриплым — давала о себе знать усталость после долгого путешествия. — Я узнала, что были и другие, кто знал о местонахождении шахмат. Кто-то подкупил членов французского Национального собрания, чтобы провести Декрет о конфискации, и направил их интересы в сторону Монглана. По слухам, этот человек действовал из-за границы. О совпадении и речи быть не может: среди тех, кого эта темная сила старалась подкупить, были великий оратор Мирабо и епископ Отенский. Один был автором Декрета, другой — его наиболее ярым защитником. Когда в апреле Мирабо заболел, епископ не отходил от него ни на шаг до самого его последнего вздоха. Без сомнения, он отчаянно хотел перехватить корреспонденцию, которая могла изобличить их обоих.
— Как тебе удалось все это узнать? — пробормотала Екатерина.
Отвернувшись от аббатисы, она подошла к окну и принялась смотреть на темнеющее небо. На горизонте собирались грозовые облака.
— Эта корреспонденция у меня, — ответила аббатиса.
С минуту никто из женщин не проронил ни слова. Наконец мягкий голос аббатисы снова зазвучал в полумраке комнаты.
— Ты спрашивала, какое дело так надолго задержало меня во Франции. Теперь ты знаешь. Я должна была выяснить, кто направлял мою руку, кто заставил меня извлечь шахматы Монглана из тайника, где они пролежали тысячу лет. Это было необходимо, чтобы установить, кто был тем врагом, который гнал меня, словно зверя, пока я не вышла из-под крыла церкви и не отправилась через весь континент искать другое убежище для сокровища, порученного моим заботам.
— Ты узнала имя того, кого искала? — осторожно спросила
Екатерина, поворачиваясь к аббатисе лицом.
— Да, я узнала, — спокойно ответила та. — Моя дорогая Фике, это была ты!
— Если ты все знала, почему же ты все-таки приехала в Петербург? — спросила царица, когда они с аббатисой на следующее утро прогуливались по заснеженной дорожке, возвращаясь в Эрмитаж. — Я не понимаю…
Женщины шли между двумя колоннами солдат. Полк императорской гвардии, поднимая снег казачьими сапогами, маршировал в двадцати шагах от них. Гвардейцы были достаточно далеко, так что можно было говорить спокойно.
— Потому что, несмотря на все, я тебе доверяю, — сказала аббатиса, слегка слукавив. — Знаю, ты боялась, что французское правительство рухнет и страна впадет в хаос. Ты хотела быть уверенной, что шахматы Монглана не попадут в неправедные руки. Но ты подозревала, что меры, которые ты предприняла, мне не понравятся. Скажи-ка мне, Фике, как ты собиралась отнимать у французских солдат их добычу, после того как они достали бы фигуры? Предприняла вторжение русских полчищ во Францию?
— Я послала в горы своих солдат, чтобы перехватить французов на обратном пути, — с улыбкой призналась Екатерина. — Мои люди не были одеты в форму.
— Понятно, — проговорила аббатиса. — И что подвигнуло тебя на столь крайние меры?
— Полагаю, я должна поделиться с тобой тем, что знаю, — ответила императрица. — Как ты уже поняла, я купила библиотеку Вольтера после его смерти. Среди бумаг оказался тайный дневник кардинала Ришелье. В дневнике кардинал, пользуясь для секретности особым кодом, вел записи о своих изысканиях касательно шахмат Монглана. Вольтер расшифровал код, и я смогла прочесть то, что он обнаружил. Рукопись спрятана в подвале Эрмитажа, куда мы теперь идем. Я настаиваю, чтобы ты взглянула на эти записи.
— В чем же важность сего документа? — спросила аббатиса, недоумевая, почему ее подруга не упомянула об этом раньше.
— Ришелье проследил историю шахмат Монглана до мавров, которые преподнесли их в качестве подарка Карлу Великому, до того момента, когда шахматы попали к маврам, и даже дальше. Как ты знаешь, Карл предпринял много крестовых походов против мавров как в Испании, так и в Африке. Но однажды он защитил Кордову и Барселону от басков-христиан, которые пытались скинуть мавританское владычество. Хотя баски и были христианами, они веками совершали набеги на франкское государство, пытаясь захватить власть над землями Западной Европы, в частности над побережьем Атлантики и горами, в которых они чувствовали себя как дома.
— Пиренеи, — подсказала аббатиса.
— Точно, — ответила царица. — Баски называли их «Волшебные горы». А тебе известно, что Пиренеи — родина самого загадочного и мистического культа, который только знала земля со времен Христа? Именно из этих мест вышли кельты и двинулись на север, чтобы осесть сперва в Бретани, а позднее — на Британских островах. Чародей Мерлин жил в этих горах, а тайный культ мы сегодня называем культом друидов.
— Этого я не знала, — проговорила аббатиса, глядя на утоптанный снег под ногами.
Ее тонкие губы были сжаты, а морщинистое лицо напоминало камень с древнего надгробия.
— Ты сможешь прочесть об этом в дневнике, мы почти пришли, — сказала императрица, — Ришелье утверждает, что мавры завоевали Пиренеи и узнали страшную тайну, которую веками хранили сначала кельты, а потом баски. И тогда эти мавританские завоеватели зашифровали полученные знания собственным шифром: они спрятали тайну в золотых и серебряных шахматных фигурах. Когда стало ясно, что мавры могут потерять свое могущество на Иберийском полуострове, они отправили шахматы Карлу Великому, с которым были союзниками. Если кто и сможет защитить тайну, посчитали они, то только он, самый могущественный правитель в истории цивилизованного мира.
— И ты веришь в эту историю? — спросила аббатиса, когда они приблизились к величественному фасаду Эрмитажа.
— Суди сама, — сказала Екатерина. — Я знаю, что тайна гораздо древнее, чем мавры, древнее, чем баски. Возможно, она даже древней, чем друиды. Я должна спросить тебя, мой друг: ты когда-нибудь слышала о тайном обществе, члены которого иногда называют себя масонами?
Аббатиса побледнела и остановилась перед входной дверью.
— Что ты сказала? — слабым голосом произнесла она и схватила подругу за руку.