Вошь на гребешке
Шрифт:
От мысли, что дальше станет еще 'веселее', сделось почти боязно. Впереди, если не приключится прямая стычка с ваилом, двадцать девять лет жизни в плоскости. Мир этот уже сейчас не вполне чужой. Он никогда не станет родным, но будет тянуть и требовать, вращивать в себя и менять. Наносить рваные раны и скупо воздавать радостями.
– Не скучно, - улыбнулся анг.
Послесловие. Милена. Ученик
Нитль, пятый год в свете нового зенита
– Хочу ли я быть дамой востока?
– опустив ресницы, промурлыкала Милена.
– Нет.
– Бэл,
– Нет запаха.
– Я чую смерть, - поморщилась Милена.
– Она стоит рядом с мумией и ждет, зараза. Я не могу прогнать. Это угнетает. Файен тоже устал, чадит. Ты король или нет? Разберись.
Милена красиво повернула голову, искоса глянула, любуется ли её мужчина профилем? Настроение улучшилось, захотелось выйти на балкон и стоять, облокотившись на перила. Взгляд в спину - это мурашки по коже. И можно глупо улыбаться, и никто не увидит.
Балконом и всей белой королевской башней Файен обзавелся по своему разумению, врастая в холм. Он по-прежнему оставался замком у основания северного луча, и для этого откочевал с прежнего места и увенчал собою монолит скалы там, где прежде лежали болота. Хрог отодвинулся еще к северу, там врос - и стал жить по-прежнему, близ бездонных топей с лучшими лекарскими травами и тайным сплетением корней самого рудного крапа. Правда, Врост ушел из Файена, виновато попрощавшись с замком и людьми: болотный огонь не отпустил временного хранителя, путь и слишком юного, чтобы стать даймом прямо теперь.
Вообще после памятной лютой зимы живые огни вдруг взялись самовольничать - и это сочли за благо. Огни, в отличие от людей, не творят заговоров и не плетут интриг. И если Арод пожелал назваться зенитным - пусть его. Юг вздохнул с облегчением, когда из пустыни ушла неугомонная Лэти, гордо хромая и по-детски показывая всем переломанную в двух местах руку. Почему бы не поверить, что она доросла до зенитного уровня? Уж всяко - лес будет спокоен и исподье не сунется к зенитному лучу.
– Спрашивай, - вздохнул Бэл со своего места.
– Хорошо, я спрошу, хотя мог бы сделать вид, что не знаешь, что я ловко подвела все к разговору. Ап - и ты удивился.
– Мне нравятся платья с открытой спиной, когда ты в таком, я не умею удивляться, я смотрю и делаюсь глупый, и отвечаю на любые вопросы.
– Я молча приняла то, что ты назвал Марка вальзом запада, хотя он из плоскости и надо было его, полудохлого, спихнуть туда... Но пусть. Сама вижу, человек годный, хоть и не в себе пять дней из пяти. Ни один мир, куда он провалился случайно, заплутав, его не вернул сразу, всюду оценили и попытались вживить...
– Куда им, если Лэти его разыскивает и за шкирку тянет обратно.
– усмехнулся король.
– Единственный человек, с которым она не может поссориться... Потому что её не слышат, но ценят.
– Не отвелекай! Ты не потянул Плата в
– Потому что сам ушел бы к тебе, встань вопрос о жизни и смерти, неотвратимо, - грустно признал Бэл.
– Это было его право, он изрядно озверел, но выбор сделал сам. Я лишь постарался ничего не скрывать, пока еще было не поздно. Я хотел вернуть тебя. Знаешь, мне неловко так говорить, но... любой ценой.
– Две смерти вместо одной, - Милена сморгнула нечаянную слезинку.
– Хотя именно я уцелела и меня это должно устраивать. Но мне тяжко на всю жизнь остаться в долгу.
– Не так. Я понял, лишь глядя в колодец боя: когда идут до конца, обретают шанс пробиться туда, куда вовсе нельзя пробиться. Они погибли? Да. Но часть души и то, чем может стать чер, если ему повезет найти своего человека - это куда-то взлетело... за дно.
– Был взгляд, - осторожно кивнула Милена.
– И что? Прошло много времени с тех пор, нет перемен, может прощальный взгляд-то.
– Разве есть в мире хоть кто, не очарованный тобою, пусть и мимолетно? А это ниточка. Тонкие нити, неявные, прочнее всех иных. Милена, когда я глянул в колодец боя, я разучился верить с мир с пятью сторонами света и конусом тьмы. Он... плоский по-своему. Мы думаем, что есть столп света и дно. А Черна не думала, она напрямки, насквозь... За предел. Ван расссказывал тебе, что по его вере драконы - посланцы богов в мире людей? Они не живут тут. Но гостят. А черы...
– Кто из нас начал разговор? Кто должен дать мне ответы, если я того желаю? Ответы, а не загадки!
Бэл лукаво улыбнулся, встал, и получилось как всегда неуверенно. Он до сих пор привыкал к тому, что ноги слушаются немного нескладно, что ходит он прихрамывая, но ведь - ходит. Прорицатель выбрался на балкон и кончиками пальцев проследил изгиб самой красивой шеи Нитля.
– Разговор, подходящий к дню. А простые ответы я не люблю. Смотри на опушку. Туда.
Милена изогнула бровь, повернула голову, поправила волосы... и забыла обо всем. Вцепилась в перила, часто дыша и щурясь.
– Вот чер...
– Игрун!
– позвал более практичный Бэл.
Буг скользнул на балкон и подставил спину. Король забрался на свое место. Милена выругалась, назвала себя дурой в платье и вцепилась в складку загривка, не позволяя бугу бежать. Свистнула дважды, дождалась, когда любимая рыжая шолда встанет под балкон - и только тогда отпустила буга. Ругая платье, села на перила, перекинула ноги и прыгнула вниз.
К опушке шолда пришла первой: Игрун приотстал на полшага, понятливо щуря серебряные глазищи. Милена почти свалилась в траву, запуталась, рухнула на колени. Не веря себе и сумасшедшему, больно вздрагивающему сердцу, она смотрела, как с последних корней опушки спрыгивает совем маленький ребенок, очень взросло осматривается, кивает себе - и из-под ладони изучает замок вдали. Цепляется ручонкой за отстающий мех на горле чера и делает первый шаг по луговине.