Вошь на гребешке
Шрифт:
– Завис?
– встрепенулся долговязый, отодвигаясь и снова принимаясь высматривать сумку.
– Мне сказали, вы умеете настраивать, теперь я вижу, так и есть. Меня бы... подлатать. Надо же, как мы друг друга ловим в одной волне.
– Избави меня мать серебра быть в вашей волне, - рассмеялась Милена.
– Я пока что в уме и из него ни разу далеко не выходила. Я не прорицатель и не вальз границ и пределов, не анг посреди главного боя, зачем бы мне выходить из ума? А вот вам пора возвращаться. Знаете, логика и наитие всегда были сложно сливаемы в одно, это и делает силу запада уязвимой. У любого дара есть изъян, но это приемлемо и допустимо. Впрочем, о чем я...
– Прогнозы при недостатке данных и сомнительном знаке...
– долговязый смущенно смолк.
– Рынок запада, говорите, предельные значения? Я бы не счел, что мы возле дна, сильных колебаний опять же... простите, я запутался, вы про запад - или тот запад? Сегодня ожидается вполне спокойный день при малой волотильности... но биржа не мой профиль, вернее, видите ли, тут есть варианты... а запад эээ... я подумаю.
– Как интересно, - пропела Милена, отнимая сумку и пихая её в руки управляющему. В недрах пухлого потрепанного вместилища запищал телефон, тощий вздрогнул, дернулся к сумке, снова поймал взгляд Милены и покорно оттопырил локоть, слушая вкрадчивый голос: - Именно, гулять, ум надо найти, а до этого состояния надо еще дойти. Пешком. Меня зовут Милена.
– Марк, - выдавил тощий, неотрывно глядя в глаза болотной зелени и увязая все глубже.
– Что такое искусство, Марк? Картины, давайте обсудим их.
Милена шествовала по залу, более не отвлекаясь ни на что и ни на кого. В сознании трепетал неуверенный, срывающийся огонек приязни. Голова кружилась, дыхание чуть сбивалось. Милена знала в себе это состояние. В новых занятных людей она неизбежно влюблялась, пусть и мимолетно. Вдыхала загадку и щурилась, греясь в лучах чужой тайны... А затем, столь же резко, отворачивалась. Это не все умели понять и простить. Влюбленность - часть первого взгляда. Но никак не обещание большего!
Сейчас Милена была увлечена всерьез и горела азартом. Нелепый человек мог бы в ином мире стать занятным вальзом запада: даже, пожалуй, уникальным. Он не искал границ, куда более интересуясь правом пробраться за них, вовне, и обнаружить новое. В этом мире он тратил себя на пустяки - так полагала Милена, слушая малосвязное бормотание. Чем бы ни были эти 'пустяки', как бы они ни вознаграждали Марка - а он был, сомнений нет, успешен вопреки смешному виду и потрепанной сумке - без главного предназначения несбывшийся вальз чах, выпадал из ума не в чистый дух, а в пустоту без-умия...
О картинах Марк говорил сперва исключительно бессвязно, перескакивая с мысли на мысль, запинаясь и замолкая на полуслове. Милена одобрительно кивала, выдыхала влюбленность в самые ноздри ошарашенного Марка, мигом возвращая себе внимание и вынуждая возобновить бормотание. Марк смущался, запинался и моргал. Бормотал опять, не контролируя поток слов и череду мыслей. А первая ученица Тэры Арианы щурилась и понемногу разбирала путаницу, о которой человек и не подозревал.
Из ума так основательно и полно он выпадал не впервые, его лечили здешние врачи, ровно ничего не понимающие в природе явления. Свою лепту внесли и приспешники исподников, охотно отзываясь кому-то и наполняя силой зависть. Марка несколько раз проклинали, ему желали смерти - а он и не замечал... Активность нижних миров в освоении плоскости все более настораживала Милену, обилие 'капельниц' и проколов у здешних людей приводило в замешательство. Это следовало обдумать, всесторонне и без спешки. Но не теперь.
– Жаль, картины Дали не довелось видеть, - отозвалась Милена на вопрос.
– Вы великолепный рассказчик, Марк. И определенно
– Айвазовский, - со знанием дела кивнул Марк.
– Привязка к любому объекту опасна, лишившись его, вы лишитесь слишком многого, - покачала головой Милена.
Она бережно поймала длиннопалую ладонь и рассмотрела. Начертила на коже с тыльной стороны знак. Подышала на кожу и коснулась знака губами. Марк вздрогнул. Милена негромко рассмеялась, понемногу оставляя в прошлом вспышку приязни, близкую к влюбленности, и успокаиваясь. Она неторопливо установила ладонь перед лицом Марка.
– Вот так.
– Что это было?
– Знак. Моя помощь. Вы едва ли её забудете. Смотрите на руку, вдруг да получится прямо теперь, пока я почти дотянула вас в дух... Глубже смотрите. Пристальнее. Пора закрыть глаза, опустить руку и дышать свободой, какая дарована западному лучу. Еще немного тишины... открываем глаза.
– И что же, прошу меня простить, это означает?
– Вход в ум, - повела плечами Милена, озираясь и пытаясь сообразить, далеко ли отсюда главное здание клуба.
– Марк, вы одаренный человек, вы умудрились и меня... заблудить.
– Пустяки, там пустой паркинг, там администратор мечтает о посетителях, - неловкими движениями указал Марк, не сомневаясь в направлениях.
– Простите, вы вероятно замерзли. Милена, да? Простите снова, вы не подскажете, как я попал сюда? И куда в точности я попал, глазам ведь не верю... Лет семь не бывал в гольф-клубах. Видите ли, со мной постоянно приключаются глупости, я опасаюсь выбираться на природу. А где моя сумка?
– Маяк, это важно. Вы запомнили?
Марк некоторое время стоял молча, сосредоточенно прикрыв глаза и кивая смешными клевками подбородка. Наконец он встрепенулся и зашагал в сторону главного здания. Походка прыгающая, стремительная, сухое тело клонится вперед, и ноги словно торопятся его подпереть.
– Не понимаю. Обычно я выпадаю и меня... собирают полгода. Это мерзко, как психушку ни называй, она и есть психушка, - поморщился Марк.
– Да еще приходится платить всем повторно, некоторые диагнозы хуже приговоров, вы понимаете. Какое сегодня число?
– Понятия не имею, я тут недавно.
– Осень, вот что важно, по-прежнему осень, - криво усмехнулся Марк.
– Как вы вытащили меня? Обычно это длится и длится, а после меня донимает еще худшее, отупение... Значит, всего лишь поднять ладонь и рассмотреть тот мир в щелочку. Там солнце и покой, а тут я - и все, чем я занимаюсь в этой жизни. Иногда не вредно проводить границы.
– Марк взбежал по ступеням, кивнул портье, подал руку Милене и шагнул в холл. Смущенно запнулся.
– Глупый вопрос, мне весьма неловко, но все же: что я вам должен? Если такое вообще поддается учету, вы ведь... меня спасли.
– Просто не рекомендуйте меня знакомым, - без раздражения вздохнула бывшая ученица замка Файен.
– Пойду искать бар и библиотеку. Если Маришка без меня не поела, она совсем голодная и ей дурно.
– Покушать и я не прочь, - оживился Марк.
– Я присоединюсь, не возражаете? Мы ведь обсуждали Дали, и вы вроде бы посетовали, что не видели ни одной его работы. Это катастрофа. Надо как-то исправлять. Вам непременно понравится, хотя лучше подлинник, в нем есть тот эффект - ну, как сквозь руку. Только нет двери, чтобы вернуться. Меня как-то увезли прямо из Пушкинского музея. С тех пор я предпочитаю репродукции, даже дома. Увы, так безопаснее...