Восход Акроникса
Шрифт:
– Кем бы ни были эти существа, они обладают разумом и это не разум какого-нибудь животного, а вполне полноценный, сравнимый с нашим. Они испытывают страх, боль, отчаяние. Я видел все это в тех отвратительных, мясных шахтах Рабского Рынка.
Жиденькое пламя костра покачнулось под сильным порывом ледяного ветра, едва не угаснув и оставшиеся рабыни придвинулись поближе, обхватив друг друга ещё крепче, пытаясь согреется. При этом мать старалась закутать дочку получше, не обращая внимания, что ей самой не хватает одежды. Но Ялазара такое поведение не заставило поменять точку зрения и хотя он старался не проявлять своего обычного пренебрежения к тем, кого он называл "скотом", зная что Вику это не понравится, все же попробовал объяснить снова.
– Пойми, мало родиться в Кеплере, чтобы тебя приняли как равного. Как бы это нелепо не звучало, но жизнь здесь нужно заслужить, доказать, что ты способен не только удержаться за это поганое существование, но и отстоять право самому быть хозяином своей судьбы. Да даже зверь сопротивляется, когда ему режут глотку, пытается вырваться, убежать, а скот, чтобы он там внутри не чувствовал, остается смиренен. Разумные создания так себя вести не могут.
Торунг закончил собирать добычу и подойдя к ним, стал осматривать найденные трофеи. Ял же присел перед Виком. Удивительно, но в его глазах плескалось неизбывное веселье, с искорками присущей повелителю костей беспечности:
– Да хотя бы вспомни, каким ты сам был, когда мы только встретились. Испуганный, потерянный, почти ничего не знающий о внешнем мире, мальчишка, впрочем, ты до сих пор не сильно-то изменился.
– он ухмыльнулся, дружески хлопнув Вика по плечу. Парню стало чуть легче, когда он вспомнил через сколько всего им двоим пришлось пройти за последние несколько месяцев и что все это время с ним был верный товарищ, готовый прикрыть спину.
– Но разве страхи или сомнения заставили тебя отказаться от мести за родных? Ты бы мог без проблем и тревог жить при Храме Вечной Переправы целый год и никто бы тебе слова не сказал. Однако вместо этого, ты, сцепив зубы, раз за разом кидался в пасть смерти, а когда на голову начала падать Небесная Гора, даже умудрился спасти нас с Даниэлем. Вот уж действительно была неожиданность. Это и есть то самое зерно, что отделяет людей, брудов, сэзеритов и десятки других рас от скота.
Зерно. Слово зацепило Вика так, что его аж передернуло. Семя. Семя Порчи.
– А что если в них нет Зверя?
– прошептал себе под нос молодой человек, пытаясь ухватить за хвост ускользающую мысль.
– Конечно нет.
– подтвердил Ял догадку парня.
– Тварь живет только в тех, чье тело может принести ей пользу, а не станет тюрьмой и вечной могилой. Зачем захватывать тех, кто скорее примет смерть, чем попытается защититься от удара.
Но следующие слова Вика заставили повелителя костей все же немного задуматься:
– Если Семя Порчи может порабощать слабых духом, то почему оно не захватывает тела тех, кого ты называешь скотом, ведь они же, ты сам говоришь, смиренные и по-идее, не должны оказать сопротивления. Заполучи Зверь их всех, - он кивком указал на рабынь, дрожащих от холода и страха, так похожих на обычных людей, но все же ими не являющимися, - то Порча обретёт армию, которой не было, пожалуй, со времен падения Теневой Горы, а то и раньше.
Ялазар даже отвлекся от разглядывания добычи, в которой явно уже присмотрел себе что-то по вкусу, в задумчивости проведя рукой по идеально выбритому подбородку:
– На захват требуется время, не у всех рабов оно есть, многих убивают ещё в младенчестве, да и силой они никогда не отличались. Признать, я не знаю, что тебе ответить. Меня готовили бороться с Порчей, а не понимать её. Даже более того, Хранители Мудрости всегда предостерегали от попыток это сделать. Почему, правда, не говорили. А ты что думаешь обо всем об этом Тор?
Торунг никак не отреагировал на такое фамильярное сокращение его имени, ему было откровенно наплевать, однако он все же ответил:
– Некоторые народы, чтобы быть признанными, как к примеру те же сэзэриты, с самого своего появления практиковали выкуп сородичей из рабства, за любые деньги. Про то, что они готовы были выпустить кишки любому, даже за умирающего собрата и говорить не стоит. Кровью и силой юные расы писали первые строки своей истории и только так их признавали.
– мужчина выдал это, не отрываясь от развязывания зубами какого-то, на редкость прочного, узла одной из поясных сумок. Переведя дыхание, он закончил мысль.
– Ныне свободные, молодые народы, редкие птицы в нашем мире, но те, что сумели приспособиться и выжить, стали настоящей занозой в заднице тиранов полисов и всякой колдовской швали. Что же до скота, то как я слышал, они довольно старая раса, некогда бывшая свободной. Но что стоит свобода, полученная от отцов, за которую ты не готов сражаться? Ничего. И у недостойных её с радостью отбирают. А вот когда кровью заплачено за право решать свою судьбу самостоятельно, ты будешь истово ценить этот бесценный дар. Возможно, когда-нибудь скот вспомнит свое истинное имя. Но пока, видимо даже для того, что вы называете Семенем Порчи, чтобы это ни было, они не особо интересны.
Наступила тишина. Парни не ожидали от не шибко эмоционального Торунга такой проникновенной речи. Даже Ялазар, примерявший по руке тяжелый щит вожака, задумался над сказанным. Вик же, видя что трофей пришелся повелителю костей по нраву, спросил:
– Ты же раньше не пользовался щитом, зачем он тебе?
– Ну.
– задумчиво протянул бывший подавитель.
– Раньше, как ты помнишь, я не сильно заботился о выживании.
Викар приподнял бровь:
– Что-то изменилось?
– Ага. Знаешь, мне стало интересно, чем же закончится наше с тобой приключение. Впервые в жизни мне действительно захотелось пожить ещё немного.
– он широко улыбнулся и не удержавшись, весело и звонко засмеялся, но тут же захлопнул себе рот рукой, вспомнив о бродящем где-то неподалеку некроманте.
Принявшийся раскладывать в три кучки, найденные в кошельках убитых монетки, Торунг на секунду поднял глаза:
– А, так ты искатель поцелуя бледной госпожи. Что ж, это многое объясняет. Очередной безумец, ходящий под небом ради яркой жизни и быстрой смерти.
– Раскусил.- охотно поддакнул ему Ялазар, поправив при этом плащ, укрывающий наплечник с клятвой подавителей, тут же переведя тему разговора.
– Ну а ты, судя по одеждам, бывал в землях Галасии, шрам на голове, полагаю, получил там же? Галасианцы?
– Они самые.
– Мрачный провел рукой вдоль едва видимого, бледного, словно серый камень, рубца на виске.
– Чуть не скальпировали, твари.
Повелитель костей, не считая, сгреб свою долю денег, тут же закинув их в пустой кошель, при этом пытаясь украдкой разглядеть татуировки, частично скрытые волосами собеседника. Но длинная шевелюра, с заплетенным на макушке высоким хвостом, не позволила этого сделать. Что бы там ни было запечатлено, Тор явно не желал, чтобы об этом узнали.
– Что за племя?
– так и распознав знаки на коже, вернулся к прежней теме Ялазар.