Восход Черной Звезды. Эра осторожности
Шрифт:
И сообразила, что говорит о Многолицем в прошедшем времени.
Субличности, объединенные под черепной крышкой Многолицего, постепенно склонялись к этой же точке зрения на собственную судьбу.
«Как жалко, я так и не увидела ребенка моей Марии», — вздохнула Поттер Алисия.
Остальные молчали, ведь у каждого нашлось о чем пожалеть, пока вновь не заговорил Шум: «Мы ничего не делаем, чтобы спасти Землю — вот о чем, по-моему, нужно пожалеть».
«Мы и сожалеем, лопух, — тут же осадил его Ангорак. Потом ему стало совестно и он извинился: — Прости, Шум. Я погорячился. Я потому и злюсь, что ничего сделать не могу. Мы бессильны».
«Да, — согласился Шум, — мы бессильны, если не можем ни говорить, ни действовать. Если мы начисто отрезаны от внешнего мира, тогда все напрасно. Но так ли это? Неужели мы совершенно лишились контакта?»
Молчание. Потом… Поттер Алисия сказала робко: «Шум? Или мне померещилось, или секунду назад мигнул свет. Ты об этом говоришь?»
Последовал всплеск энтузиазма, окрашенный надеждой, но сам Фунг Босьен сказал устало: «Просто чуть-чуть приоткрылся один глаз — наверное, приподняли веко, и все. Это ничего не значит».
«Не совсем согласен, товарищ Фунг, — скромно сказал Шум. — Наоборот, очень много значит. Наши органы восприятия, наши системы восприятия не разрушились — вот что это значит. По-моему, у нас появилась надежда».
«Надежда на что?» — рявкнул Ангорак.
«Что мы парализованы, но не в коме».
«Ясно и ежу, что мы не в коме! Мы ведь разговариваем между собой, правильно? Эх, Шум, когда ты ума наберешься! Ты называешь надеждой то, что для нас всех — худший конец: мы не умерли, мы не в коме, мы обречены догнивать в этой тюрьме, в полном сознании, до скончания времен!»
«Ангорак, помолчи, — грубо одернул его Фунг. — Шум прав. Слушайте меня все! Если ничего, кроме как рассуждать, нам не остается, так давайте рассуждать логично». Он сделал микросекундную паузу, в молниеносном обмене мыслями между членами сообщества равнозначную многозначительному молчанию; он хотел убедиться, что возражений не последует. Возражений не последовало. «Прекрасно. Подведем итоги. Что мы знаем? Во-первых, мы пережили травму сосудов мозга. Есть возражения?» Возражений не было. Никто не сомневался в природе постигшего их несчастья. «Во-вторых, поражение сосудов не столь уж обширно, как могло бы быть в худшем случае. Шум верно заметил: мы по-прежнему слышим друг друга и можем общаться — по крайней мере, многие из нас, — уточнил он. И вновь все согласились с его мнением. — В-третьих, несколько секунд, может быть, даже минут тому назад мы видели световой проблеск». Одобрено единогласно. «Вопрос заключается в следующем: в состоянии ли мы хоть как-то управлять двигательными функциями тела. Кто-нибудь испытывал кинестетические ощущения?» Все голоса неуверенно дали отрицательный ответ, исключая Поттер Алисию, которая ответила «да», но чувствовалось, что она сильно сомневается. «Попробуем восстановить двигательный контроль?» Уверенное «да», то есть не слишком уверенное, но достаточно твердое. «Ладно, тогда попробуем приоткрыть глаз, — решил Фунг и отдал своей когорте инструкции: — Итак, сейчас мы проверим, в состоянии ли мы, не тратя сил на панику и перебранки, объединившись, открыть глаз. Все готовы? Ладно, начинаем».
«Не могу…» — прошептал Су, но его шепот тут же утонул в возгласах прочих переживших катастрофу субличностей: «Нет, ты можешь, постарайся!», «Ага, надутый дурак, слабо!» «Ну хоть не путайся под ногами, сиди тихо и не мешай остальным!»
Они взялись за дело, и еще как! Вновь и вновь, концентрируя усилия. И время, летевшее внутри черепа Многолицего быстрее самой жизни, казалось, остановилось. Попытка сменялась новой попыткой…
Все было напрасно.
«Давайте попробуем еще что-нибудь, — пропыхтел Су, если только слово „пыхтел“ применимо к кусочку мозгового вещества. — Речь попробуем. Попробуем остальных предупредить…»
И новые усилия, попытка за попыткой — и опять безуспешно. На этот раз они даже действовали не так слаженно, как в первый, потому что опять перессорились, и все не могли прийти к общему мнению: что же им сказать, в каких словах; и медленно проходили часы, тянулись, как тысячелетия. Вдруг…
«Что это было? — испугалась Поттер Алисия. — Ой, Фунг! Мы… мы умерли?»
Но ответил не Фунг, а Ангорак, как всегда, по-солдафонски грубый. Он тоже почувствовал странную дрожь, которая достигла его осязательной системы через усталые органы чувств старого тела их носителя, Фунг Босьена. Бывший артиллерист сразу же понял, что это такое. «Мы не умерли, глупая женщина! — взревел он. — Если бы мы умерли, как бы мы сейчас разговаривали, а? Это мы сквозь переходник прошли, вот и все… Эх, товарищи, что же получается? Опоздали мы! Может, пока мы сидим в западне, все давно кончилось?»
Кончилось ли? Ответ на сей вопрос интересовал не только сгустки мозговых клеток в голове Многолицего, но и многих членов экипажа президентской яхты. Цзунг Делилу, например, и Кастора, и даже Миранду, и Юпитера, которые явственно занервничали, ощутив непонятного происхождения вибрацию. Переход-поле накрыло корабль без предупреждения, застало его экипаж врасплох, так же, как и Многолицего. Первым побуждением Делилы было как можно незаметнее скользнуть обратно в свое пилотское кресло. Миранда, склонившись над стариком, голова которого покоилась у нее на коленях, пристально всматривалась в его лицо.
— Или у меня галлюцинации, или веко у него приподнялось, — объявила она. — Дрогнуло, но только один раз…
Тут она замерла, потому что по телу вновь прокатилась странная, леденящая, какая-то даже скользкая дрожь.
— Всё, прошли! — ахнула она.
— Да, успешная переброска… Смотрите! — И экран, который затопили статические помехи, вновь ожил, появилось изображение диска Земли, из-за краешка выглядывал яркий кусочек Луны.
Юпитер воскликнул радостно:
— Ага, план сработал! Ух, надоел же мне этот старик! — Он отпустил электроды, сгибая и разгибая с хрустом уставшие пальцы. И вновь удивившись странной реакции спутников, — отчего они так на него смотрят? — сказал обиженно: — Но мы же потеряли прямую связь с Миром! Какая теперь разница!
— Ну и подонок же ты! — с отвращением процедила Миранда, но мгновение спустя уже забыла о Юпитере. Многолицый открыл глаза.
— Он пришел в себя! — вскрикнула Миранда. — По-моему… он пытается что-то сказать…
— О, это хорошо, — добродушно сказал Юпитер. Значит, им не придется делить кабину с протухшим трупом.
— Заткнись! — приказала Миранда, наклоняясь ниже, к самым губам Многолицего. — Что? — прошептала она, и Многолицый, едва шевеля губами, попытался опять сказать что-то.
— Оста… новите… Кажется, он сказал «остановите» и замолчал. Да, да! — подбодрила его Миранда. — Кого остановить, Фунг? Или что?
— Остановите… урней… спасите… Землю… Они… ее… уничтожат… остановите…
— Что? — изумленно воскликнула Миранда, не поверив собственным ушам. Вопрос был бессмысленный — ведь у старика едва ли оставались силы повторить все сначала. — Он сказал: «Остановите урней, спасите Землю. Они ее уничтожат», — повторила Миранда вслух, чтобы все остальные слышали, потом снова нагнулась к Многолицему. Она сказала встревоженно: — Не волнуйся, Фунг, урни не причинят вреда. Я понимаю, ты патриот своей страны и так далее, но главное, не беспокойся, Китай почти не пострадает… Урни ведь только стремятся освободить Америку, им больше ничего не нужно…