Восход черной звезды

Звездная Елена

Я осторожно посмотрела на дракона. Каким-то невероятным образом дракон уловил направление моих мыслей и сообщил:

– Меня чрезвычайно сложно убить в драконьей форме, и абсолютно невозможно в человеческой?

– Серьезно? — искренне удивилась я.

– Императрица, ты меня пугаешь, — остановившись, мрачно сообщил Тэхарс.

– Ааа, — протянула глубокомысленно. И поинтересовалась с живейшим интересом: — То есть на счет неубиваемости это была шутка?

– Жжжженщина! — прохрипело теоретически земноводное.

А

мне пришлось осознать пренеприятный факт — о пробуждении моей магии кесарь будет осведомлен. Досадно.

– Идемте, — рассеянно приказала я, и продолжила размышлять о ситуации, нервно покусывая губы.

Тэхарса подобный расклад не устроил, и спустя несколько шагов, он возмущенно спросил:

– Слушай, императрица, мне бы хотелось уяснить один момент.

– Мало ли чего вам хочется… — протянула я. — Мне вот к примеру, хочется вас прикопать где-нибудь в уединенном месте, и сказать кесарю что так и было. — После чего я посмотрела на Тэхарса и спросила:- Так что за момент вы хотели уяснить?

– Уже уяснил, — сглотнув, произнес дракон, странно глядя на меня.

А в следующий миг перед нами сверкнул и распахнулся портал, и я

обреченно услышала:

– Нежная моя.

Отпустив локоть Тэхарса, молча пошла устраивать скандал. Не потому что хотелось и силы были, а потому что запланировала уже.

Позади услышала тихое от дракона:

– Нет, императрица, до нежной тебе далеко.

Ответить не успела — портал закрылся, отсекая от оставшихся в городе спутников.

* * *

Я застала кесаря в весьма фривольном виде — великий и бессмертный полулежал на нашей… в смысле моей постели с голым торсом и в одних свободных бежевых брюках. Торс как и всегда впечатлял до крайности развитой мускулатурой. В руке кесарь держал бокал с чем- то рубиново-багряным, полупустая бутылка с жидкостью такого же цвета стояла на полу возле кровати. Так же в МОЕЙ спальне имелся столик с ожидающим ужином на две персоны и даже ванна, заполненная водой и плавающими на ее поверхности розовыми лепестками.

– Я смотрю, посещение развратных лавок оказало на тебя неизгладимое, но весьма оригинальное влияние, — насмешливо произнес кесарь.

– Почему оригинальное? — переспросила, снимая и обруч и следом покров с головы.

– В тебе совершенно неожиданным образом проснулась тяга к собственничеству, — пояснили мне. И добавили: — Нежная моя, еще раз

– это моя спальня. Но меня так же вполне устроит определение «наша».

Выслушав все это, я тяжело вздохнула и устало сообщила:

– Сейчас будет скандал.

– Какой? — лениво поинтересовался император Араэден.

– Грандиозный, — заявила уровень предполагаемого разбирательства.

– Есть предположение, что без битья посуды не обойтись.

Кесарь отреагировал усмешкой, затем движением

руки и возле меня возник столик, с одной единственной пустой тарелкой посередине.

– Достаточно? — усмехнувшись, произнес кесарь.

– Вы определенно недооцениваете масштаб моего праведного гнева,

– расстегивая платье, сообщила я.

Возле первой тарелки возникла вторая. Всего одна вторая тарелка. Меня действительно самым наглым образом коварно недооценивали.

Со стороны великого и бессмертного раздался смех, а затем тарелок стало три.

Мне бы хотелось это прокомментировать, но в этот самый момент я волосами запуталась в пуговках. И в общем и целом поняла, почему светлые леди носят волосы исключительно туго заплетенными — в ином случае наряд превращался в ловушку для прядей.

Ни слова не говоря, кесарь отставил бокал на пол, гибким движением поднялся, мгновенно оказался рядом, и встав позади меня так, начал осторожно освобождать мои волосы. Молча. Прядь за прядью, столь аккуратно, что мне ни секунды не было больно. Затем, перекинув все волосы мне наперед, расстегнул верхнее платье и отбросил сверкающую паутинку материи в стороны.

– Руки подними, нежная моя.

Я без слов последовала приказу, но, когда с меня стягивали ткань, неожиданно подумала — ведь можно было ее просто трансформировать в лепестки роз, как к примеру вчера кесарь поступил с моим банным халатом.

– Невозможно, — лишив меня и второго платья, сообщил император. — Ткань твоих нарядов защищена от магического вмешательства, нежная моя.

– Почему? — действительно интересно стало.

Ладонь кесаря скользнула на мой живот, рывком прижала меня к сильному телу пресветлого, и у виска прозвучало насмешливым шепотом:

– Чтобы ни у кого не возникло соблазна увидеть то, что принадлежит мне.

И отпустив меня, император легко прошел обратно к постели, упал на нее, не отрывая от меня издевательски-заинтересованного взгляда, и вновь взяв бокал с вином, милостиво дозволил:

– Начинай.

– Знаете, меня настораживает ваш энтузиазм, — нервно заметила я.

– Он вполне объясним, нежная моя, — кесарь загадочно улыбнулся, и сделав глоток вина, пояснил, — видишь ли мне никогда не закатывали скандалов. Тем более с битьем посуды. Тарелок достаточно?

Скептически глянув на три несчастных предмета посуды, возмущенно сказала:

– Подобное количество оскорбительно, и, несомненно, не позволит выразить уровень моего гнева.

– Как пожелаешь, нежная моя, — улыбнулся император.

И тарелок стало больше раз в десять. Теперь они лежали на столике тремя готовыми к скандалу стопками. Я посмотрела на кесаря, кесарь с загадочной полуулыбкой продолжал смотреть на меня.

Необходимость начать дебош на основании праведного гнева, напрягала не меньше, чем энтузиазм нашего бессмертного.