Восход черной звезды
Шрифт:
И я съела рыбу, ощущая себя просто превосходно от того, что хоть в малейшем, хоть немного, хоть по сущей мелочи, но таки уела кесаря!
– Ммм, — понимающе протянул император, — ну если это бальзам на твое пострадавшее во время «грандиозного скандала» самолюбие, то кто я такой, чтобы лишать утешения любимую жену.
Опытным путем выяснилось, что рыба съелась не вся! Она частично в горле застряла! И пока я надсадно кашляла, кесарь, обойдя стол, любезно похлопал меня по спине, затем протянул стакан с водой и издевательски поинтересовался:
– Полегчало?
И я ответить
– Или может все же стоит казнить повара?
Резко прекратив откашливаться, я выдохнула:
– Вы — чудовище!
– Ты изумительна, — улыбнулся кесарь, возвращаясь на свое место.
Неожиданно раздался стук в двери.
Я, заметившая, что никаких привлекающих внимание звуков тут принято не было, удивленно обернулась, посмотрела на дверь, потом вопросительно на императора. Кесарю, благодаря его положению, даже оборачиваться не пришлось, и он лишь молча изучал дверь взглядом. Затем встал. Гордой полной грации склонного к массовым убийствам хищника прошел к двери, распахнул, придерживая створку так, чтобы стоящий за ней никоим образом не мог лицезреть меня и молча воззрился на посетителя.
– Покорно прошу простить мое вторжение, пресветлый император, — раздался голос Эдогара, — но я предположил, что пресветлая императрица пожелает дать ответ тот час же.
О да, я желала! Я даже подскочила с места, с трудом сдержавшись от того, чтобы не подбежать к Эдогару и не забрать послания лично, но поостереглась реакции кесаря.
Властитель Эррадараса взял свиток сам, молча развернул, прочел и произнес:
– Можешь подойти, нежная моя.
После чего закрыл дверь перед носом главы моей канцелярии. Но это были мелочи.
Стремительно подбежав, я схватила свиток, развернула и прочла:
"Я ваш". И подпись: "Адрас, принц Мрака".
– А вот и первая ласточка, — торжествующе воскликнула я.
В этот момент в дверь постучали снова. Император приоткрыл ее, опять же скрывая меня от взора посетителя, и взял второй свиток. Развернул, прочел, протянул мне.
В свитке значилось: "Прекраснейшая пресветлая императрица, готов обсудить условия. Акъяр".
– А вот ласточка номер два склонна к изменам, — основываясь на собственном опыте, заметила я.
И тут же поинтересовалась:
– Где я могу взять писчие принадлежности?
Кесарь молча открыл портал, куда прошел сам, все в том же полуодетом виде скрылся в нем, вернулся с пером и бумагами. Молча протянул мне.
А затем величественно удалился завершать ужин, в то время как я, используя столик выделенный для посуды на время скандала, торопливо писала ответ Адрасу. Нет, ставку я определенно делала на Акьяра, но боюсь без Адраса мне с принцем Ночного страха ничего не светило. Написав, что готова к встрече, запечатала послание и обернулась к кесарю. Он не отреагировал даже жестом, но дверь открылась и вошла одна из рабынь с маленьким подносом для корреспонденции в руках. Я положила свиток на него, рабыня поклонилась и вышла.
А я и масса вопросов остались.
– И какие же у тебя вопросы? — поинтересовался кесарь.
– Завтра, — устало ответила я, — все завтра.
Просто
– Мне следует еще раз напомнить, что тебя ожидает в случае возвращения магии? — отстраненно поинтересовался кесарь.
Что я могла сказать на это?
Для разнообразия, позволила себе мудрое высказывание:
– Боль — естественная часть жизни. Тот, кто бежит от нее — слаб, преодолевающий — обретает силу. Вам ли не знать об этом?
Властитель Эррадараса ничего не ответил.
Я же посмотрела на постель, на кесаря, встала и решительно пошла надевать несколько платьев, а заодно и попробовать поискать доспехи.
До двери не дошла… кажется…
Утро началось с настойчивого ощущения, что я теряю время.
Еще до конца не разобравшись с пробудившей тревогой, я села на постели, открыла глаза и… сильно удивилась. Да я думаю, каждый удивился бы, проснувшись в лесу! Ярком, светлом, явно безопасном, но лесу! В этот момент из-за деревьев вышла косуля. Посмотрев на меня большими печальными глазами, она повернулась и, помахивая смешным белесым хвостиком, ушла куда-то. Я осталась сидеть, недоуменно оглядываясь. Летали крупные яркие бабочки, пели птицы, шумела листва деревьев и колыхались травы…
Мое недоумение продолжало расти в геометрической прогрессии.
А затем исчезло, развеянное словно песок порывом сильного ветра!
Потому что из-за деревьев вдруг вышел шенге. Мой самый родной и любимый шенге! Он шел, а рядом с ним легкой пружинящей поступью шел Рарге… Рарге?! Я всмотрелась во второго орка и вдруг поняла, нет, это не мой любимый нянь, это Рурх, его сын! Малыш Рурх, который вырос! Уже вырос! Но как? Как же так? Как же так быстро! И сколько прошло времени в моем родном мире?!
Ошеломленная осознанием того, сколько времени миновало в Рассветном мире, я оторопела, а когда смогла дышать, шенге уже уходил. Он уходил, не заметив меня. Он… И подавшись вперед, я попыталась закричать, позвать, остановить! Я…
Открыла глаза и проснулась.
Приподнявшись на локтях, огляделась.
Леса не было. Не было шенге… Не было ничего, кроме залитого светом пространства апартаментов кесаря, стоящего в отдалении и накрытого к завтраку столика, и склонившихся в ожидании моего пробуждения рабынь.
С хриплым стоном рухнув обратно на подушки, я несколько секунд безучастно смотрела в белоснежный украшенный росписью из рун потолок, сдерживая слезы, затем хриплым ото сна голосом скомандовала:
— Ледяную ванну, платье.
Хотелось бы добавить вина. Очень хотелось бы. Но сегодня у меня не было времени на приступы жалости к себе.
Позавтракала я стоя стаканом холодной воды. При мысли о еде тошнило. При осознании, что кесарь ночью лишил сознания даже не щелчком пальцев, а чуть ли не силой мысли — накатывало ощущение обреченности. Абсолютной и полной обреченности на долгое, сложное и трудное противостояние. И бороться мне предстояло за многое.