Восход черной звезды

Звездная Елена

Посмотрела на тарелки, затем на пол… мелькнула мысль, что могу пораниться осколками.

– Не можешь, я же здесь, — кесарь как и всегда не стесняясь даже для вида, продемонстрировал, что мои мысли для него открытая книга.

Не став даже комментировать, император молча сделал глоток вина, не отрывая от меня взгляда и продолжая загадочно улыбаться. Мой взгляд вдруг как-то сместился с его лица на обнаженную грудь, что привело к мыслям о постели, и как следствие — к началу скандала.

– Я требую отдельную спальню! — решительно заявила я.

–

Требуешь? — насмешливо переспросили у меня.

Я посмотрела на императора, на тарелки. Сходила за стулом, скрежеща его железными ножками по полу, подтащила к столику с посудой, расположила, взгромоздилась, взяла первую тарелку, придержала параллельно полу, посмотрела на продолжающего с насмешкой следить за мной кесаря и разжала пальцы.

С грохотом упав на пол, тарелка разлетелась на сотни мелких осколков!

Не могу сказать, чтобы наш великий и бессмертный хоть как-то убоялся, но мне определенно стало, во-первых, легче, а, во-вторых, я ощутила вкус к подобного рода эмоциональным выплескам.

И схватив следующую тарелку, сообщила:

– Вы предоставите мне отдельную спальню!

Тарелка полетела вниз, звон разбитой посуды заполнил все пространство.

– Прекратите кормить чуть ли не с рук, позоря тем самым перед матерью!

Еще одна разбитая тарелка.

Я посмотрела на осколки, подумала, что этого явно не достаточно, и разбила еще одну тарелку, для придания большей весомости моим требованиям.

После чего с вызовом посмотрела на кесаря…

Кесарь улыбался самым коварным образом, явно получая огромное удовольствие от происходящего.

Удовольствие длилось секунд пятнадцать, но затем взгляд пресветлого медленно потемнел, глаза сузились, улыбка превратилась в ужасающе-ласковую, и император произнес пугающим тоном:

– Моя нежная девочка влезла куда не следует?

Говоря откровенно, в прежние времена я испугалась бы дрожжи вот этой его улыбки, после которой обычно сгорали айсиры, разрушались княжества и умирали даже не десятки — сотни людей. Но гоблин раздери, мы не в Оитлоне, время панического ужаса для меня прошло.

И потому, я бесстрашно переспросила:

– Куда не следует?! — И вскинув подбородок, возмущенно выговорила: — Мой кесарь, я полагаю нам следует с самого начала расставить приоритеты. И начнем мы с того, что это на весь год МОЯ ИМПЕРИЯ!

По лицу великого Араэдена прочесть что-либо было совершенно невозможно, но мне очень не понравился блеск появившийся в его глазах. Впрочем, такая мелочь никак не могла отвлечь меня от набирающего обороты разбирательства.

– Напомню — изначально мы говорили о моем положении управляющего, что меня вполне устроило бы. Но вы, самым возмутительным образом, пожелали протащить в этот мир не только воспитанный по вашему образу и подобию ценный кадр, но и еще бредовую идею о сохранении нашего бредового брака!

Убийственно-ласковая улыбка кесаря померкла.

Я же возмущенно продолжила:

– Пусть так. В храме Матери Прародительницы я дала слово исполнить

свой долг, и я его исполняю, продолжая и далее изображать вашу гоблинскую жену! Нет, я не жалуюсь, в конце концов, в храме меня за язык никто не тянул… опустим тот факт, что у меня просто не было выбора! В любом случае слово я дала и поэтому не возражала, даже когда вы заявили о продолжении существования нашего брака и в Эррадарасе. В итоге это даже облегчает мою задачу. Но, мой кесарь, если уж вы представили меня всей империи как свою пресветлую супругу, то потрудитесь следовать вами же избранной тактике, и ведите себя со мной соответственно моему статусу пресветлой императрицы!

Глубокий вдох и переход к требованиям:

– Я требую отдельную спальню! Требую нормальные условия для нормальной деятельности по восстановлению вашей империи! Требую, чтобы в следующее мое посещение столицы, или любого прочего населенного пункта передо мной не бежал отряд ваших гоблинских светлых, стремительно убирая все, что может «оскорбить взгляд пресветлой императрицы»! И никаких «влезла, куда не следует»! Повторюсь, это моя империя сроком ровно на год и я буду вникать во все, что посчитаю нужным, от борделей до традиций супружеского бытия элларов!

И на этом я выдохлась, но была готова дать отпор при малейшей попытке возражения. При любой попытке возражения! Потому что была права абсолютно и полностью!

Кесарь выслушал меня молча, перевел взгляд на бокал с вином, покрутил его в пальцах, отрешенно наблюдая за игрой света на рубиновой жидкости, затем вновь посмотрел на меня и ледяным тоном произнес:

– Нет.

Я пошатнулась прямо на том стуле, где продолжала стоять. Просто «нет»? Одно проклятое категоричное «нет»?!

– Да вы издеваетесь! — сорвалась я на крик.

Слегка поморщившись, император поступил странным образом — щелчок пальцами и перед ним появилось нечто, с моей позиции напоминающее дымчатый полукруг, посмотрев в который кесарь произнес неожиданное:

– Тэхарс.

И я застыла.

А там, из этого крохотного переговорного портала раздалось:

– Ночи, Ар. Хочешь узнать, где шлялась твоя кровожадная?

– И в подробностях.

Наверное, в этот миг у меня перестало биться сердце, в ожидании того, что может сказать дракон. Не сказал… Ничего не сказал. В смысле я не услышала ни слова. Ни единого. Но вот кесарь информацию получал совершенно точно! Портал частично закрывал его лицо от меня, но медленно сужающиеся глаза я видела.

В следующее мгновение портал исчез с тихим хлопком.

Император Эррадараса перевел мрачный взгляд на меня, и произнес:

– Зачатие от поцелуя?.. Демонстрация низменной страсти?.. Твоя магия… — последнее было произнесено совершенно жутко. Угрожающе даже. — И столь содержательная беседа с темным…

Холодный взгляд становится ледяным.

– Что ж, — кесарь медленно поднес бокал к губам, сделал глоток, — мы начнем с наименее травмирующего твою психику, нежная моя. Видишь тарелки?