Восход черной звезды

Звездная Елена

– Угомони свой сквозняк! — заорал на него Анрахар принц Тени, пытаясь эту самую тень выставить перед собой как щит.

Тень явно противилась, причем очень продуманно и осознанно — когда в нее летела новая искорка она растягивалась и избегала контакта, таким образом зарра летела в Анрахара, что, по моему, доставляло тени невыразимое удовольствие — она даже улыбалась периодами.

– Держать защиту! — орал на нее хозяин.

– Не могу, я только тень, я не щит, — вполне логично парировала тень.

Мне откровенно импонировала ее разумность, а вот принцу явно нет, и он попросту отшвырнул тень, едва очередная искорка начала целеустремленно прожигать его камзол. В

этой заведомо проигрышной схватке достойно держались только Арраэн и Акьяр. Принц Ночи, призвав меч и демонстрируя великолепные навыки в фехтовании, успешно отражал большинство атак золотых искорок, и лишь раздраженно шипел, когда некоторым удавалось прорвать оборону и прожигая ткань добраться до тела. Его черная шелковая рубашка давно взмокла от пота и пропитавшей ее крови, и теперь мокрой тряпицей облегала широкие плечи и мощную мускулатуру темного, волосы он умудрился собрать в хвост в начале атаки и они ему не мешали практически, а еще Арраэн призывал магию, определенно призывал магию, это ощущалось в сгущающемся вокруг него мраке. Акьяр так же предпочел действовать. Отойдя к стеллажу с книгами, он не защищался от зарр, ничем кроме уже продырявленного защитного кокона, лишь глухо рычал, когда очередная золотая искра добавляла шрамов на его тело, и стремительно листал вытащенный талмуд, в поисках чего-то, что счел вероятно единственным спасением.

– Нашел? — хрипло спросил Арраэн.

Акьяр сначала отрицательно мотнул головой, а затем кажется нашел, потому что на его жутком лице заиграла не менее жуткая усмешка. И старший брат приняв это как сигнал, мгновенно метнул весь накопленный мрак принцу Ночного страха. Мрак окружил его плотной, непроницаемой для зарр пеленой, позволяя не отрываясь и не отвлекаясь на защиту, зачитать нечто, прозвучавшее как:

– Да обретет облик измененное!

Оно быть может прозвучало иначе, все же мне, обучившей язык магическим способом, вероятно не были доступны все значения слов, как и их понятия, но услышала я вот так. А затем с удивлением заметила, что наш стол из императорской канцелярии стал видимым.

И я едва подумала «Зачем им стол понадобился?!», как все темные принцы разом повернулись к нам, с ненавистью взирая на кесаря, продолжающего удерживать меня на руках, и на меня, вольготно на руках нашего бессмертного устроившуюся, и в придачу обнимающую императора за шею, ну просто потому что так удобнее было.

– Нежная моя, тебя отпустить? — поинтересовался кесарь, коснувшись губами моей щеки.

– Желаете продолжить счастливо расправляться с темными без меня, мой кесарь? — обиженно уточнила я, обернувшись к нему.

Властитель Эррадараса улыбнулся, склонился к моим губам и почти касаясь их, прошептал:

– Поверь, без тебя эта расправа утратит даже намек на удовольствие, не говоря о счастье.

И вот на этой сентиментальной ноте меня ссадили на стол. И едва кесарь перестал прикасаться ко мне, я утратила возможность видеть подземелье темных принцев. Увы, теперь перед моими глазами было все то же залитое светом пространство императорской канцелярии, пустые столы с брошенными письменными принадлежностями, и кесарь, стоящий рядом с самой убийственной из своих улыбок. Затем его губы шевельнулись, словно он что-то произнес, но я не услышала ни звука, и продолжала ожидающе смотреть на императора. Он продолжал стоять расслабленно, даже руки на груди сложил, и в то же время величественно. Сильный, опасный, не сгибаемый, не проигрывающий, относящийся к категории тех, с кем бы я в принципе не советовала бы никому связываться. И я не знаю, каким кесарь был ранее, но после трехсот лет в Рассветном мире он стал тем, кто…

кто в принципе оказался способен в одиночку захватить целую империю всего за день. И я, честно говоря, уже даже не знаю, на что кесарь был не способен…

Внезапно поняла, что за мной, откровенно разглядывающей пресветлого, сам он уже некоторое время с улыбкой наблюдает. Немного смутившись, поспешно спросила:

— Как темные?

— С трудом проглатывают очередное поражение, — ответил кесарь.

Да уж, проглатывать им есть что.

— Какие еще выводы сделала? — поинтересовался император.

Пожав плечами, задумчиво ответила:

— Арраэн — силен, привык брать ответственность на себя, опасен для нас. Ависей тщеславен, нетерпим, используем как пешку, подогрев в нужный момент зависть к старшему брату. Анрахар глуп настолько, что над ним тонко издевается его собственная тень, он нам не нужен, а вот с тенью я бы с удовольствием сотрудничала. Акьяр умен. Умен, способен действовать в экстремальных ситуациях нестандартным образом, и в принципе я бы не поворачивалась спиной к этому врагу, даже будь он теоретически повержен. Но… есть одна зацепка.

— Говори.

Я вот не была уверена, что смогу точно выразить мысль, все же она оказалась довольно странной даже для меня, но меня искренне удивило, то безразличие с которым Акьяр отнесся к новым шрамам, в то время как его братья заметно тревожились о своей внешности. И если так подумать, то все трое, я просто не помню, как выглядел четвертый, так вот трое имеющихся действительно красивы. Высокие, мускулистые, темноволосые, с правильными чертами лица, странным, но по своему привлекательным взглядом чуть раскосых глаз… Я бы сравнила их с Аршханом по красоте, и в этом смысле вероятно они пользовались большой популярностью у женщин, в то время как Акьяр был откровенно говоря уродом. К тому же жутко страшным уродом. И вот вопрос, как сочетаются его ум, наблюдательность и способность совершать правильные выводы, с явно имеющейся негативной реакцией на него окружающих, в частности женщин.

— Нет, — отрезал кесарь. — Каковы бы ни были твои планы на Акьяра, не смей задевать его чувства ничем.

— Почему? — живо поинтересовалась я.

— Потому что, нежная моя, чувства темных не то, с чем можно безопасно играть, — холодно произнес император.

— Да, но с другой стороны к Акьяру не подобраться, — резонно заметила я.

Несколько секунд кесарь молча взирал на меня, затем, неожиданно усмехнулся и поинтересовался:

— Нежная моя, и как же ты планируешь завоевать лояльность того, кто предан темным и своей семье?

Ответила я не сразу, старательно подбирая слова даже мысленно, и в итоге озвучила:

— Любовь к женщине способна разрушить любые узы, включая семейные.

Кесарь заметно прищурился, продолжая молча смотреть и… мне казалось он с трудом сдерживал улыбку.

— Полагаешь, Акьяр заинтересуется тобой? — все же спросил император.

На это я спокойно ответила:

— Он урод, я урод, его интерес неизбежен.

Взгляд кесаря слегка изменился, стал пристально-изучающим. Затем последовало произнесенное с оттенком недовольства:

— Нежная моя, строя планы на Акъяра ты не учла фактора присутствия у тебя мужа.

Невозмутимо пожав плечами, заметила:

— Не думаю, что станет помехой, более того — старший брат уже увел у вас девушку, уверена — младший испытает неимоверный азарт даже от намека, на возможность провернуть подобное.

Спрыгнув со стола, на который меня как усадили, так и оставили, я сделала два шага вперед, остановилась и обернувшись к ставшему крайне мрачным властителю Эррадараса, спросила: