Восход двойного солнца
Шрифт:
Прочно прижатый к стене своими военными неудачами, с одной стороны, и долговыми обязательствами перед сильными людьми мира сего – с другой, он продолжал яростно стучать в барабан войны, упорно отвергая любую возможность начать со Сталиным разговор о мире. Ведь в случае прекращения боевых действий ему грозило гораздо большее, чем получение оскорбительного для любого политика «ордена башмака». На кону стояла даже не высокая репутация политического деятеля и государственного мужа, выстраиваемая британским премьером десятилетиями кропотливого труда.
Вопрос шел о самой жизни величественного потомка герцога Мальборо. Ибо как доказала история, любому кумиру достаточно одного неверного действия, чтобы рухнуть со своего пьедестала и превратиться в отверженного изгоя. И чем весомее становилась эта угроза, тем активнее становились действия Черчилля для избежания этой ужасной участи.
Следуя проверенным рецептам кухни доктора Геббельса, для поднятия боевого настроя своего окружения он с поразительной легкостью извергал из своих уст одну ложь за другой, искусно добавляя в них крупицы правды.
– Да, господин Сталин сумел нарушить наши планы, а президент Трумэн, позабыв об англосаксонской солидарности, устроил нам обструкцию. Все это так, но не стоит впадать в панику и излишне драматизировать положение в Европе. Вспомните, что в начале войны с Гитлером положение Британии было куда более угрожающим, и ничего. Мы выстояли тогда, выстоим и теперь. Еще ни разу за четыреста лет ни одна страна мира не могла одолеть нашу империю в военном конфликте Нам нужно крепко сжать зубы и, проявив твердость духа, идти взятым ранее курсом, – вещал Черчилль, по старой привычке хорошо заправившись бренди и яростно попыхивая любимой «гаваной».
– Посудите сами. На севере мы остановили наступление русских на Нарвик, а на юге не позволили ни единому солдату Советов переправиться через Кильский канал. Мы полностью держим под своим контролем датские проливы, прочно заперев флот Сталина в балтийской луже. Русские могут сколько угодно трубить об успехах своей морской авиации, но ни один их корабль не войдет в воды Северного моря, – разливался соловьем премьер, забывая при этом уточнить, что маршал Говоров не пытался штурмовать Нарвик, только лишь обозначил свое присутствие вблизи столь важного для англичан порта. Что же касалось прочно запертого британцами Балтфлота, то на данный момент самыми боеспособными единицами в его составе были подлодки и торпедоносцы. Все остальное нуждалось в срочном ремонте и восстановлении. Впрочем, подобная избирательность вполне характерна для политика любого ранга и калибра.
– Конечно, положение наших войск в Саксонии не совсем то, что мы хотели бы видеть, но смею вас заверить, это лишь временное явление. Отведя наши войска за Эльбу, фельдмаршал Александер удачно спрямил линию фронта и добился определенного стратегического успеха. Взгляните, – важно тыкал пальцем в карту политикан, одетый в китель генерал-лейтенанта, – русские неосмотрительно засунули голову в пасть британскому льву, и нам осталось лишь захлопнуть ее. В настоящий момент наши и канадские войска заканчивают свои приготовления, чтобы в самые ближайшие дни совместным ударом отсечь и разгромить войска маршала Рокоссовского, занявшие Гамбург.
– Все это хорошо, господин премьер, но когда к нам на помощь придут наши союзники – американцы? Сейчас они только сковывают своим присутствием главную силу Сталина – войска маршалов Жукова и Конева, но без их поддержки победа над русскими невозможна, – спрашивало Черчилля окружение, и он, без малейшего промедления и затруднения, отвечал и на этот каверзный вопрос.
– К сожалению, господин Трумэн не совсем полностью разделяет идею англосаксонского единства, в отличие от его великого предшественника. Когда загремели пушки, он не стал подставлять плечо своему единокровному брату, а занялся банальным меркантильным расчетом выгоды. Вместо того чтобы сразу начать громить русские орды, он принялся выяснять, кто главнее в нашем военно-политическом союзе. Ну, не мальчишество ли?! И такой человек встал во главе Америки в столь судьбоносный для всего мира момент, – горестно вздыхал Уинни и тут же успокаивал своих слушателей: – В этом мире все можно исправить, даже такую посредственность, как Трумэн. Слава богу, в Америке еще есть люди, не утратившие здравого смысла и доброго отношения к Англии. Мой специальный посланник Крипс сейчас находится в Вашингтоне и ведет переговоры, как с господином Трумэном, так и с нашими союзниками. Слов нет – это трудные и жестокие для нас переговоры. С оступившимися партнерами всегда разговаривают сквозь зубы, но, несмотря ни на что, консенсус будет найден. В этом я полностью уверен.
На этот раз в его словах была определенная доля истины, но совсем не того размера, который хотел бы видеть Черчилль. На переговорах Трумэн основательно вытирал ноги о беднягу Крипса, но не спешил дать Лондону каких-либо надежд, несмотря на активное давление со стороны деловых кругов.
Едва только советские войска вступили в город, чей герб украшают две башни, как Черчилль обрушился на своих заокеанских партнеров со слезными просьбами об оказании Англии срочной военной помощи.
– Из-за неконструктивной позиции президента Трумэна Британия оказалась один на один с Советской Россией. Если в самое ближайшее время со стороны генерала Эйзенхауэра нам не будет оказана самая действенная поддержка, то Америка лишится своего самого верного и надежного союзника в противостоянии с коммунистической угрозой. Только решительные действия американских войск смогут обуздать Сталина, исходящая угроза от которого для всего цивилизованного мира ничуть не меньше былой угрозы со стороны Гитлера, – взывал Черчилль к сильным мира сего, ловко играя на их страхе потерять законные дивиденды от войны. Это было самым уязвимым местом любого финансового магната, и потому горькие причитания британского премьера не остались без внимания.
Заокеанская закулиса была огромной силой, поддержкой которой был бы рад заручиться любой политик, как в Америке, так и за ее пределами. Ее мнение учитывал каждый американский президент двадцатого века при принятии того или иного важного государственного решения, и президент Трумэн не был исключением. Однако на этот раз коса нашла на камень.
Гарри внимательно слушал все, что ему говорилось, но не спешил принимать каких-либо решений по возникшей проблеме. Подобным поведением он не только жестоко мстил Черчиллю за болезненный апперкот, полученный им неделю назад. Американский президент стоически ждал наступления момента истины, который яйцеголовые умники из Лос-Аламоса назначили на 16 июля. Именно в этот день должен быть получен ответ на самый важный в этот момент для Трумэна вопрос: будет Америка обладать самым мощным и разрушительным оружием в истории человечества или нет.
В случае удачного проведения испытания «изделия № 1» президент Трумэн поднимался на небывалую высоту и мог надолго заткнуть рот как внешним, так и его внутренним оппонентам. Ведь крайне трудно спорить с человеком, имеющим столь весомый аргумент, как атомная бомба.
Таково было положение дел, которое было нарушено двенадцатого июля наступлением Красной армии на севере Германии. Ставка придавала ему очень большое значение. Сталин лично контролировал подготовку этого наступления и очень часто звонил на командный пункт 2-го Белорусского фронта. Последний звонок был всего за несколько часов до начала наступления.
– Здравствуйте, товарищ Рокоссовский. Как обстоят у вас дела с исполнением последней директивы Ставки? – буднично поинтересовался генералиссимус. Приученный за годы войны к соблюдению режима секретности в разговорах по телефону, он всегда старался говорить лаконично, стараясь не дать даже минимальной информации для посторонних ушей. Даже при разговорах с командующими фронтов по линии ВЧ, которая, по утверждению компетентных лиц, была защищена от угрозы прослушивания.
– Здравствуйте товарищ Сталин. Сосредоточение соединений фронта завершено. Войска заняли указанные Ставкой исходные рубежи атаки и в назначенное время начнут наступления. Большое спасибо за гвардейские корпуса, Иосиф Виссарионович. Их поддержка очень поможет фронту выполнить поставленную перед нами задачу в кратчайшие сроки, – следуя примеру собеседника, комфронта также старался говорить коротко и сжато.