Восход Красной Луны

Ana LaMurphy

========== День 3. ==========

Елена уже несколько минут пыталась вникнуть в тему «Мейоз» на уроке биологии. Вот только голос учителя отдавался эхом в голове, фразы разрывались в бессвязные слова, не несущие с собой никакого смысла. Гилберт из всех сил старалась, но, в конечном счете, просто положила голову на парту и закрыла глаза. Кэт сидела за другой партой, но не сводила взгляда с сестры.

Кэтрин пришлось всю ночь убирать следы произошедшего события. Она помогла сестре обработать рану и дала обезболивающие таблетки. Но Елена больше не чувствовала

боли. Раны на ноге вообще словно и не бывало. Только на плече осталось две точки от укусов. Царапины исчезли, не оставив и следа. Сестры не верили в любую мифологию, касающуюся оборотней, вампиров и прочей нечисти, но в интернете Кэтрин нашла информацию, что только эти существа имеют способность к регенерации. Пока эту мысль Кэт не озвучивала сестре. Она снова взглянула на Елену, которая сидела все в той же позе, и без наушников, что самое нехарактерное. Выдохнув, Кэтрин решила просто дождаться конца урока.

На перемене сестры сидели на скамейке в школьном дворе. Елена все еще держалась за живот и пустым взглядом смотрела на всех гуляющих школьников.

– Он напал на тебя, как на самку, - наконец-то выпалила Кэтрин. – На запах крови.

– Не напоминай мне об этой дряни, которая теперь происходит со мной! Меня тошнит от этого.

Елена нагнулась, держась за живот, думая, что так облегчит боль. Но ничего не происходило.

– Если бы я превращалась в какую-нибудь псину, - произнесла она, - я бы хотела жрать. Но мне тошно от еды. Или… - она поднялась и взглянула на сестру. – Мне хочется человеческого мяса?

Она захохотала хриплым, не своим смехом, как обезумевшая. Нет, Кэтрин не боялась сестры. Скорее, она боялась ее душевного состояния.

От дождя остались лужи, и на улице царила мерзкая, серая погода. Листья окончательно перемешались с грязью и мусором. Валяющиеся упаковки от презервативов, шприцы и сигареты делали пейзаж еще более роскошным. Елена, глядя на все это, чувствовала себя отвратительно и ее начинала заполнять ненависть ко всему происходящему. Кроме того, появлялась и некая обида на Кэтрин за то, что сестры не оказалась вчера рядом. Однако Гилберт решила попридержать свой гнев.

– У тебя есть сигареты?

Кэт без слов протянула пачку. Елена прикурила и ей показалось, что дерьмовое состояние отступает.

– Наверное, это интоксикация, - пожала плечами Кэт. – Твой организм пытается очиститься.

На душе Елены скребли кошки. Вчерашний случай все еще был ярким в памяти. Все это дополнялось головной болью, раздражимостью и полным неудовлетворением своих потребностей. Елена вновь сделала затяжку. Сзади послышался смех. Обернувшись, девушки увидели Локвуда и Майклсона, которые обсуждали приключения вчерашней вечеринки. Елена хмыкнула и, отвернувшись, сделала две глубокие затяжки.

– Лучше бы у этого гребаного города произошла интоксикация, – Она вновь чему-то рассмеялась. – Остались бы только ты, я и Зальцман.

Кто-то выхватил сигарету из пальцев и, кинув на землю, растоптал. Елена подняла взгляд и увидела Сальваторе.

– Да, мы знаем, - поспешила Кэтрин, поднимаясь. – Курить на территории школы запрещено. Мы можем идти?

– Курить вообще не желательно.

Елена поднялась и Деймону снова предстала столь непривлекательная внешность симпатичной девушки. Волосы были растрепаны и плохо промыты. Под глазами круги, что свидетельствовало о бессонной ночи. Сигаретный, едкий запах исходил от сестер. Кэт придерживала

Елена за руку, которая мужественно терпела боль в животе и голове. Об одежде и речи даже идти не могло. Все те же черные цвета, растянутые либо застиранные вещи.

«И где же их мать?» - пронеслось в мыслях психолога.

– Я могу поговорить с Еленой?

– У нее месячные. Ей дерьмово, - без стеснения заявила Кэт. Однако и Деймон был из «бывалых» и к подобным выходкам уже привык.

– Это не займет много времени.

Елене пришлось пойти за ним. Уже в кабинете она осматривала каждый миллиметр стены, находя в этом что-то удивительное. Было тихо, но любой малейший звук резал слух. Скрип двери, часы, вода в кране – все, казалось настолько громким, что захотелось закрыть уши. Глаза слезились от яркого света настольной лампы. Елене казалось, что она улавливает запах парфюма Сальваторе и слышит скрежет его кровеносных систем, его сердцебиение. Глаза разъедало от яркого света, от подступающих слез. Внутри души было так, как в пустыне. Пусто. Будто там все в одночасье умерло. Деймон рассматривал бумаги и, казалось, что шелест листов сводит шатенку с ума. Время растянулось. Создалась иллюзия, что секунды стали длиться дольше.

– Еще долго?! – не выдержав, произнесла Елена и тут же осеклась. Громкость собственного голоса сыграла плохую шутку.

– Прошло всего две минуты, - удивленно произнес Деймон, откладывая бумаги.

– Я не могу больше сидеть, - произнесла Елена, закрывая лицо руками. Больше всего ей сейчас хотелось поспать или отдохнуть. А мысль о еде снова повлекла за собой неприятное, тошнотворное ощущение.

– Скажи мне, только честно….

Елена вперила в него взгляд безумных, пустых, измученных глаз.

– Кэтрин к чему-то тебя принуждает?

Деймон предполагал, что Елена подвержена дурному влиянию сестры. Поведение Кэтрин намного хуже, чем поведение Елены. Да и сама Елена учится лучше.

– Нет.

Она ответила спокойно, хоть и разозлилась. Вступать сейчас в дебаты, спорить и что-то доказывать хотелось меньше всего. Она сходила с ума от боли. Ко всей прочей боли прибавлялась боль, возникшая в деснах и на кончиках пальцев рук.

– Просто мне кажется, что ты слепо следуешь за ней и…

– Завишу от ее влияния? – собравшись с силами, произнесла Гилберт. Мгновенье она смотрела на психолога, а потом, усмехнувшись чему-то, опустила взгляд.

Повисло молчание. Никто о произошедшем вчера не знал. У Елены все же были некоторые вопросы, да и вчера он даже не заподозрил о мироустройстве сестер, а потому Гилберт решила.

– У меня на душе хреново… Я сомневаюсь, что она у меня вообще есть, но чувство, будто я гребанный Раскольников! Мучаюсь угрызениями совести!

– Это может быть связано с неудовлетворенностью жизни. Судя по твоему физическому и духовному состоянию, я думаю, что тебе надо посидеть несколько дней дома. Я все объясню директору.

Он почему-то проявлял симпатию к этой девушке. Именно ту родительскую симпатию, а не какое-то животное влечение. Ему хотелось вывести эту пациентку из этого духовного кризиса. Кэтрин? Она из тех, кто сам выбирает себе участь. Но от Елены следовало ждать более перспективного будущего. Может, со временем, ему удастся переубедить эту девочку поменять ее мировоззрение.

Елена тем временем раздражалась уже по иной причине. Жужжание мухи в кабинете выводило ее из себя.

– Можешь идти.