Восход Красной Луны
Шрифт:
Не поблагодарив, шатенка поднялась и вышла из кабинета.
Вечером она закрылась в ванной, вопреки просьбам своей сестры. Елена набрала воды в ванную и, сняв одежду, уставилась на собственное отражение. Волосы лишены блеска, глаза уставшие, на плече две точки трансформировались в два красных пятна, и их диаметр увеличился на несколько миллиметров. Выругавшись, Елена села в ванную, наполненную холодной водой. Это успокаивало и приводило мысли в порядок.
Девушка выдохнула. Перед глазами мелькали картинки событий вчерашнего вечера. Она расслабилась, стараясь сконцентрироваться на чем-то отвлеченном. На чем-то, чтобы забрало ее из цепких лап действительности. Воспоминания о более-менее нормальном детстве
Гилберт вдохнула воздуха в легкие и, закрыв глаза, опустилась под гладь воды. Так она делала пару раз с сестрой и научилась надолго задерживать дыхание.
Секунда…
Вторая…
Расслабление накатывает волнами и в душе постепенно хаос исчезает.
Но что-то пошло не так.
Елена резко вынырнула, прогнув позвоночник. Она вцепилась руками в бортики ванной и попыталась закричать, но не услышала звук собственного голоса. Перед глазами картинки стали не расплываться, а наоборот, становиться более яркими и отчетливыми. Кончики пальцев покрылись кровью, и Елена чувствовала, что боль такая, будто затыкают иголки под ногти. Десны стали болеть еще сильнее. Гилберт снова резко прогнулась, чувствуя яркую, нестерпимую боль в позвоночнике. Она кричала, но потом убеждалась, что не может вымолвить и звука. В животе становилось нестерпимо и столь же безумно больно. Место укуса на плече Елена не чувствовала, но знала, что оно тоже как-то изменяется. Боли в этом месте не было. Было только ужасное, тянущее чувство.
Елена опустилась под воду, сделав глубокий вдох, и закрыла глаза. Странно, но боль немного отступила. Шатенка снова, вопреки своим желаниям, резко выгнулась, но в этот раз боли не было. Приятная истома растекалась по всему телу. В легкие проникал спасительный воздух. Гилберт открыла глаза и поняла, что свет больше не раздражает. Слух реагирует на все нормально. Однако страх все еще присутствовал в душе.
Шатенка, поднявшись, обмоталась полотенцем и села на край ванны. Она спустила воду в ванной и все еще пыталась перебороть себя. Гилберт мысленно говорила о том, что нужно перестать думать о произошедшем и вернуться в нормальную жизнь. Теперь ни от чего не избавиться, и остается делать то, что она делала всегда – мириться с этим.
– Ты в порядке? – беспокойно произнесла Кэтрин, тихо постучав в дверь.
– Да, - солгала Елена, поднимаясь и подходя к зеркалу.
– В порядке.
Она подошла ближе и уставилась в свое отражение. То, что увидела она, повергло ее в шок. Но внутри ее сознания стали появляться новые, яркие мысли, в душе больше не было тоски и ничего не болело. Шатенка лишь улыбнулась, осознавая только одну вещь – теперь ее жизнь изменится навсегда.
========== День 4. ==========
Любая школа – это некий механизм, в котором движение прекращается лишь под самый вечер. Здесь никогда не бывает тихо. Дети мешаются под ногами. Порой возникает чувство, что переходишь дорогу, а не идешь по школьным коридорам – настолько здесь безумно движение. Старшеклассники выясняют отношения, либо флиртуют друг с другом, обмениваясь пошлыми, глупыми фразами. Есть здесь и довольно-таки сообразительные ребята, но умных никогда не любили. Коридоры были пропитаны запахом дешевых парфюмерных средств, сигарет и даже алкоголя. Вечные крики учителей и возгласы детей, грубые басы парней-старшеклассников. Грязь здесь была такая же, как и на улицах, но тут присутствовали и другие элементы своеобразного пейзажа. Например, нецензурные слова написанные маркером на стенах туалетов, осыпанная краска какого-то блеклого, непонятного, болотного цвета, пожелтевшая штукатурка, сломанные шкафчики и прочее. Да, здесь было так же красиво, как и в других школах обычного провинциального городка.
Елена пришла
Волосы отливали блеском и кое-где прослеживались пряди, покрашенные черной краской. Волосы были идеально уложены, при этом Гилберт не прибегала ни к каким специальным средствам. Лицо ухоженное, а глаза подведены черным карандашом, слегка подкрашены ресницы, но и этот макияж придавал дерзкий вид. На губах – улыбка, и Гилберт лишь демонстрировала свои остренькие, небольшие клыки, которые создавали образ хищницы. Белая блузка с коротким рукавом, была расстегнута и обнажала зону декольте. Юбка была с завышенной талией с широким ремнем, но длина ее была короткой. Оголились стройные ноги, и взору стало доступно то, что Елена Гилберт так долго скрывала. Туфли на ремешках отливали ярким блеском. На руке – браслет, свисающий на запястье. На плече – сумка, которая и завершала образ. От шатенки веяло запахом духов. И весь ее внешний вид заставил обернуться каждого в этом коридоре.
Она шествовала, чувствуя себя если не богиней, то, определенно, в центре внимания. На душе Елены было спокойно, и Гилберт даже чему-то ликовала. Больше ничего не болело, и еще Елена четко осознавала одну вещь: ей не хочется возвращаться в прежнюю жизнь. Теперь она хотела насладиться выпускным классом и оторваться на полную.
Пройдя мимо Кэтрин, не одарив сестру и взглядом, Елена прошла в класс и села за свою парту, выпрямив при этом спину. Это был некий психологический момент. Теперь Гилберт не хотела никого сторониться. В ней буйствовала жизнь. В тот вечер Елена балансировала на грани жизни и смерти и теперь не хотела вновь ходить по лезвию. Ей просто было необходимо чувствовать ту живительную энергию, которая заставляет биться сердце. Больше не думать о том, что было. Лишь наслаждаться. И в гедонизме есть нечто прекрасное.
Кэтрин села рядом, удивленно смотря на сестру. Нет, она не чувствовала себя серой мышкой рядом с ней, но она чувствовала, что в сестре произошли какие-то изменения, о которых Елена не удосужилась рассказать своему родному человеку.
Урок проходил в мирном русле, но некоторые парни оглядывались, чтобы смерить взглядом изменившуюся одноклассницу. Кэтрин стала презирать и ненавидеть их, за их животные, земные, низкие инстинкты. Она приписала такое поведение к тому, что в ее сестре теперь буйствуют гормоны. Отчасти, это было так. Но то, что происходило в сознании самой Елены – не могла объяснить даже она сама. Новые ощущения, новые чувства и новая внешность - ей нравились эти изменения. Ей льстило это, и она не хотела искать причин. Она хотела лишь одного – жить.
На перемене Елена подошла к своей сестре и, улыбнувшись ей, взяла ее за руку. Она отправилась на урок физкультуры, понимая, что сейчас будет самое веселое.
– Ты теперь всегда будешь так наряжаться? – спросила Кэтрин, когда девушки шли в спортзал.
На Кэтрин не было формы. Она сослалась на плохое самочувствие. Но Елена была во всем своем великолепии. В черных шортиках и майке на бретельках, она выглядела столь же безупречно, что и в новом своем образе.
– Я и тобой займусь, сестренка. А то эта сучка Форбс думает, что она самая нереальная.
Елена остановилась и обняла сестру. Она чувствовала, как по ее жилам кровь бежит все быстрее. Любовь к Кэтрин будто увеличилась в разы. Брюнетка чувствовала благодарность к сестре и непреодолимое желание защищать ее от всяких напастей.
Именно с этого момента сестры и поменялись местами. Буйная Кэт робела перед видом сестры, а Елена, наоборот, ощущала себя неуязвимой.
– Сейчас я уничтожу нашу блондинистую сучку, - прошептала Елена на ухо сестре и отправилась на спортивную площадку.