Восходящее солнце Астерии: Мондрад
Шрифт:
– По рукам!
– неожиданно воскликнул Долговязый Бен, чем еще сильней удивил всех в команде.
Он приказал добавить свою долю к общаку и поспешил снять кандалы с Чаннинга.
– Разрази меня гром, сегодня ты словно кок на раздаче!
– воскликнул капитан, не веря своим глазам.
– Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Последние слова пират уже слушал не глядя. Ввязываться в спор он не стал и потянул Чаннинга на нижнюю палубу. Каждая чертова ступенька, каждый шаг по коридору чувствовался пленнику рукоятью сабли, которая ломала оставшиеся в целости ребра. Пират тянул его, словно мешок, набитый протухшей рыбой, и то и дело чертыхался из-за тяжести на своих сутулых
– На кой черт я тебе сдался?!
– закончился вопросом длинный монолог.
Корабль качнуло под морскую песню, которая была понятна немногим. Чаннингу показалось, что он услышал женский голос. Он звал его. Молил остаться в живых. Дарил проклятую надежду.
Да пошло оно все!
Чаннинг закрыл глаза, но так и не смог избавиться от ощущения, что рядом кто-то есть. Будто теплая рука коснулась щеки, и знакомый голос позвал его. Придал раненному телу сил для борьбы. Для того, чтобы выполнить обещание. Это была Кейт. Ее присутствие остро ощущалось кожей, словно солнечные лучи пронизывали бок корабля и нашли его даже в полутьме каюты. Чаннинг собрал все свои силы в кулак и попытался сделать самостоятельный шаг.
– Рано, парень, геройствовать, – раздался голос квартмейстера откуда-то сверху.
Чаннинг не сразу понял, что упал. Комната покосилась, и лицо ударилось о деревянные доски.
– Ничего, Астериец. Я тебя подлатаю. Уверен, на твоей стороне боги, раз выжил после стольких ран. Пусть Деви Джонс утащит мою дряхлую задницу на дно, если это не так! Такое безрассудное желание жить - впервые вижу.
Долговязый Бен с трудом затянул Чаннинга обратно на кровать.
– Разрази меня гром, ты тяжелее, чем я думал!.. А теперь лежи смирно и позволь старику тебя подлатать. Остальное все сделает крепкий сон и морской воздух. О да! Море умеет лечить, особенно таких тупых смельчаков как ты. Волны любят рисковых. Тех, кто не барахтается, как идиот. Так что, плыви Астериец. Плыви! Черт бы тебя побрал!
Последние слова Чаннинг с трудом мог различать, но по тону в голосе понимал, что в безопасности. Речь пирата убаюкивала, словно сирена, заманивая на острые скалы, но об этом он обещал подумать потом. Сейчас было главным удержать тепло Кейт и дожить до утра. Веки потяжелели. Все погрузилось в липкий тягучий мрак.
– Снимайте «Цербера» с якорей, - ворвался сквозь пелену последний приказ бородача в треуголке, которого давно следовало заткнуть увесистым кулаком.
– Курс на Золотой берег Мондрада! И поживее, ублюдки!
Глава 3. Золотой дракон
Флаг Мондрада струился над палубой нашего корабля, когда он вошел в порт Золотого берега. Огнедышащий дракон, расписанный золотом на черной материи, был готов взлететь в небо от счастья что вернулся домой. Я не могла разделить с ним это чувство. У меня не получалось даже восхищаться блеском линии суши в лучах восходящего солнца. Ее словно создали боги из золотого песка, как из дерьма, которое не тонуло, а поднялось на поверхность из глубин самого ада. Так я представляла Мондрад – страну, о которой никогда не слышала и не была уверена, что хочу о ней знать. Волны бились о корму «Адаманты», как мое желание повернуть корабль обратно об суровый взгляд воина. Я устала с ним бороться. Каждая наша перепалка заканчивалась его полной победой. Я не могла понять почему. Словно он предугадывал мысли. Это было неестественно, как для обычного человека. Я начала подозревать, что обычность не совсем подходящее слово для наемников, которые меня украли. Они были странными. Стоило понаблюдать за противниками прежде, чем идти на крайние меры. Так учил меня Рейхтаг. При воспоминании о нем стало подташнивать. «Предатель» - было идеальным словом для учителя, который бросил и хотел убить, но посчитал, что не стоит марать о грязь руки.
Старый трус!
Рейхтаг доверил дело Чаннингу.
Здесь ты просчитался!
Мысли, будто защищая мою детскую психику, вернули меня в последнюю ночь с моим Волком под руинами аббатства. Губы изогнулись в приятной улыбке от воспоминания. Хоть это могло порадовать, даже в моменты, когда злость заставляла разбирать когтями в щепки и без того пострадавший планширь, который ни в чем не виноват. Только в том, что пока не получалось заменить его горлом чекнутого на всю голову воина.
– Правда, красиво?
– неожиданно спросил Хаким, когда вышел на палубу насладиться рассветом.
Он поступал так каждый день, но лишь сегодня его радость выбесила меня окончательно и бесповоротно.
– Если ты ищешь с кем разделить восторг от возвращения домой, то можешь проходить мимо. Здесь место занято злобным сарказмом.
Хаким сделал вид, что не услышал слов и, облокотившись на планширь, спросил:
– Знаешь, Кейт, почему берег называется Золотым?
Теперь настало мое время игнорировать вопрос, но это не остановило Хакима, и он ответил:
– Виной всему крыши домов, украшенные самым благородным из металлов, которого в Мондраде не счесть.
– Но принадлежит он лишь элите, что живет в столице и ни перед кем не отчитывается, - закончила я за него, не удержавшись от едкого замечания.
И это была малость, что хотелось на самом деле сказать, но, к сожалению, мои слова все равно с легкостью игнорировали. Хотя не в этот раз.
– Мне очень жаль, Кейт, что в Астерии все именно так, - ответил Хаким, чем вызвал еще большие страдания у планширя.
– Как бы там ни было, тебе представилась хорошая возможность посмотреть на другую сторону медали и возможно ты решишь, что за нее стоит бороться.
Я резко выпрямилась и посмотрела на него, представляя как хрустит его шея под моими пальцами.
Действительно, может хватит дереву страдать и пора переходить на что-то более мягкое?
Хоть этот смельчак был единственным, кто общался со мной на равных, а не свысока, но тем не менее оставался идиотом, который раздражал не только своим видом, но еще и тупыми разговорами. В них не было смысла. Для меня так точно. Это все равно что, читать сказки дереву, а потом его спилить. Проблема Хакима была в том, что как не крути, я видела дальше, чем его, думающий, что знает меня, разум. Даже имя запомнила только к концу поездки. Как и остальных. И то, потому что они все время мельтешили где-то рядом.
Хотя кому я вру. Запомнила только для того, чтобы знать, что написать на могилке… Нет. Думаю, для них это будет слишком. Пусть останется обычным холмиком, который зарастет густой травой и на него нагадят птицы.
– Знаешь, а мы могли бы стать друзьями, не будь ты такой занозой в заднице из-за своей любви к королевству, - сказал он, будто прочитал мои мысли, но не уловив главного.
Не к королевству, а к Чаннингу. Идиот.
Я усмехнулась, зная наперед, что в конце нашего пути, его желание быть друзьями быстро испариться.