Восхождение Черной Воды

Артемьев Роман Г.

Внезапно заявился глава Священного Дома Испепеленного Рассвета. Он не рассказал, что за вещь я выменял у Гибкого Народа и чем она важна, однако, раз целый глава в кратчайшие сроки заявился в Англию из своих дебрей, приобретение должно быть очень ценным. Эн Ганнон ничего не рассказал по поводу находки, упомянул лишь, что потеряли её при весьма болезненных обстоятельствах. Зато тщательно выспросил, где и каким образом подвеска была найдена, причем, кажется, проверял правдивость ответа. Я дал понять, что заметил его действия и обижен недоверием, но он на недовольство не обратил внимания. Тем не менее, долг признал. Ну и фиг с ним. Не видели их

пятьсот лет и ещё столько же не увидеть.

Расстались мы ближе к вечеру, когда народ потихоньку начал подтягиваться в «Клевер» после окончания трудового дня. Я засиживаться не планировал, меня ждали дома, но пришлось ненадолго задержаться. Внизу, буквально в десяти шагах от перехода в поместье, меня догнала Дана.

— Простите, юный лорд, там пришел сержант Мэтьюс и с ним Вильям Браун, — она неопределенно указала куда-то себе за спину. — Со здоровенным мешком. Спрашивают вас.

Упоминание о мешке меня удивило. Вильяма я недавно нанял для проверки окрестностей одного из наших переходов, он часто оказывает мне подобные услуги. По-видимому, что-то необычное нашел и на Перекресток притащил.

Мужчины ожидали моего прихода в подсобном помещении на первом этаже. Стражник с неплохими магическими задатками, лунный страж и некто, тщательно упакованный в мешок с завязанной горловиной. Исходя из ощущений, пленник был человеком, слабеньким и очень невезучим носителем дара, иначе одержимость бы не подхватил. Хотя, может, просто дурак.

— Вильям, — слегка кивнул я подручному и перевел взгляд на его сопровождающего. – Сержант?

— Простите за беспокойство, юный лорд! — молодцевато вытянулся Мэтьюс. — Мистер Браун сообщил на пропускном, что выполняет ваше поручение!

— Так оно и есть. Он действует по моему слову.

— Благодарю, что уделили время, юный лорд!

— Не за что, сержант, ваше рвение похвально. Ступайте, я вас не задерживаю.

И всё. Перекресток не подчиняется правительству и не несет ответственности за подданных короны. У нас заключены договора, по которым мы обязаны следить за безопасностью граждан сопредельных стран, да и элементарная логика того требует, однако права Черной Воды в них выделены особым порядком. Поэтому стражники, завидев несущего пленника Вильяма и встревожившись при виде этой картины, мигом перестроились, узнав, кому предназначен подарочек. Воля юного лорда Блэкуотера? Извини, парень, не повезло тебе — мы вмешиваться не будем.

— Рассказывай, Вильям, — приказал я, когда сержант удалился.

— Как вы и велели, юный лорд, я приехал в ту деревню, Виллингхэм, и пошел на север. Нашел холм с камнями, за ним озерцо малое, обошел его справа. Валун, о котором вы говорили, стоит, только вокруг него людскими ногами натоптано и мох с боков содран. Ну, я решил посмотреть, кто это там бродит. Пошел по следу и почти сразу вот его встретил, — он указал на мешок. — Вроде обычный человек, но Изнанкой от него издали разит. Меня увидел, стал кричать, шишку бросил. В общем, я ему дал по башке, глушитель нацепил и сюда принес. Вы уж разбирайтесь. Только хочу сказать, что глушитель не особо действует, потому что он уже дважды в себя приходил и чудить начинал. О! Вот, опять.

Мешок зашевелился.

— Развяжи его.

Освобожденный из плена крестьянин

выглядел не особо впечатляюще. Мелкий, заморенный, лицо пустое и лишенное эмоций. Зато глаза притягивали — редко можно встретить разумного, у кого они светятся собственным светом. Причем не как у кошек ночью, а ярко, всей поверхностью белка, не позволяя рассмотреть зрачок.

При виде меня он глухо замычал и замахал руками, непонятно, то ли подзывая к себе, то ли, наоборот, отталкивая.

— Дважды? И что ты с ним делал?

— Да я вот так, по-простому, — Вильям небрежно треснул огромным кулачищем одержимому по маковке. Думаю, подобный удар бы и меня вырубил. — Чой-то с ним, юный лорд?

— Он одержим каким-то духом из мелких.

Я провел рукой над телом, пытаясь выяснить подробности. Подавляющее большинство энергетических сущностей Изнанки обитает на средних слоях, в верхних остаётся мелочь, опасности не представляющая. Тем не менее, изредка она проникает в реальный мир, чем доставляет легкие неудобства — в людей вселяется, паразитирует на святых местах или иным способом ищет, что пожрать, попутно вызывая панику. Этот каким-то образом умудрился в слабенького травника залезть.

Его появление возле нашего замаскированного прохода можно посчитать дурным знаком. Есть шанс, что проход нестабилен. Придется отложить другие дела и проверить лично.

— Держи его.

Вилл навалился на субтильные телеса всей своей тушей. Я положил руку на голову одержимому и принялся читать в голос:

— О великая мать, возлежащая в глубине, дарующая мудрость, источник жизни, незримая опора! Ты правишь тишиной, твои советы верны! Ты меняешь судьбы, злое делаешь добрым, справа от тебя справедливость, слева от тебя доброта! Владычица обрядов, могучая, державная! Властью твоей разделяю отличное, отнимаю черное от белого, каждому дарую надлежащее место! Волей твоей, именем твоим, силой твоей, печатью твоей заклинаю — да будет так! Да будет так! Да будет так!

От звуков моего голоса пространство пошло волнами. Здесь, на Перекрестке, грань между реальным миром и Изнанкой особенно тонка, любые воздействия следует проводить осторожно. Не освойся я со своим навыком за десятилетие, вытащил бы одержимого в поместье и чистил там.

Тело хлюпика выгнулось, подбросив Вилла на пару десятков сантиметров вверх, и с хриплым выдохом обмякло. Вот, собственно, и всё. Дух оставил плоть и ускользнул домой, воспользовавшись возникшей в грани трещиной. Именем Госпожи изгнать можно практически любую сущность, даже возникшую из людской веры, правда, с последними часто возникают сложности и проще сначала развеять их с помощью кого-то из творений Старейших. В нашем случае проблем не возникло.

Будем надеяться, короткое воздействие не привлекло внимания следящих за стабильностью домена дежурных. Не хотелось бы их понапрасну беспокоить.

Сделав Виллу знак не мешать, пробежался по воспоминаниям смертного. Недавние были тусклые, сонные, отстраненные благодаря чужому влиянию. Последнее, что он помнил четко — прикосновение к еле светящемуся символу на деревенском кладбище. Пережиток языческих времен, упорно превратившийся в народную примету и потому не сгинувший под влиянием пропаганды церкви. Скорее всего, именно там в него чужак и вселился. Если так, то это радует. Но проверить проход всё равно надо — неспроста же дух возле него отирался.