Восхождение Эль
Шрифт:
– Младшая Фэнгов, Элина, – неодобрительно произнёс Торк. – Давненько вы у нас не гостили, многоуважаемый Генси.
– Да, – кивнул Бернс, – дети успели вырасти. Моему старшему Эро пятнадцать лет недавно стукнуло, можете себе представить? Вы его бы тоже не узнали, Моу, так что мне простительно. Но… Кажется вы недолюбливаете эту девочку?
Торк сначала вздохнул, а потом кивнул.
– Младшая Фэнг очень странная. Не похожа она на грума.
– Разве? – начальник серных не успел внимательно рассмотреть Эль, но ничего странного на первый взгляд не заметил.
– Ну,
– В серных шахтах дети рождаются с бронзовым оттенком кожи, – справедливо возразил Генси. – Мои так точно не пепельные.
– Да, но младшая Фэнг – абсолютно белокожая. И волосы… Её волосы цвета спелого каштана с солнечной рыжиной. И глаза…
Генси Бернс больше был поражён поэтическим описанием, которое внезапно выдал приземлённый бригадир, чем известием о неподобающем цвете волос младшей грумки своего старинного приятеля Хобана Фэнга.
– А что у неё с глазами?
– Они тоже каштанового цвета с рыжиной вокруг зрачка… Да ладно, с ними, с глазами. Хобан всем говорит, что у Эль с рождения какая-то странная кожная болезнь, и в доме начальника гильдии её оберегают от любого вида домашних работ. Хотя их даже высокопоставленная грумка её возраста должна выполнять в обязательном порядке. Она точно – человек. Как в старинном роде соляных грумов мог появиться человек? Но даже не это. Самое странное – руки.
– Да? – Генси Бернс пребывал в некотором недоумении. Торк Моу, обычно невозмутимый и не склонный к сплетням, был просто вне себя от досады, с тех пор как мимо них промчался маленький вихрь под названием Элина Фэнг.
– Её руки всегда скрыты перчатками. Всегда. Плотными, сшитыми из нечувствительной к соляной дроби шкуры вискаши, туго перетянутыми на запястьях. По слухам, Хобан Фэнг запрещает младшей дочери снимать перчатки даже на ночь, хотя, скорее всего, это просто домыслы. Но факт: он сам тщательно выбирает для забоя самого старого вискаши (чем старее кожа, тем прочнее), отправляет шкуру в верхний город к знакомому кожевнику. Тому самому, который только единственный и может, благодаря фамильному секрету обработки, довести кожу до пластичного состояния, не потеряв при этом неуязвимости. У кожевника, в свою очередь, имеется проверенный мастер, который шьёт из правильно выделанной шкуры несколько пар превосходных перчаток, и их Эль хватает до следующего года.
– Торк Моу, – Генси Бернс хлопнул бригадира по плечу. Он был выше по рангу, так что жест не ощущался панибратским. – Всё, что ты мне рассказал сейчас, это, скорее, беда девочки, а не вина. Болезнь. Она, знаешь ли, не разбирает – бригадир ты или маленькая дочь начальника грумьей гильдии. Со всеми может случиться.
Торк протестующе дёрнул головой:
– Я просто нутром чую, принесёт этот странный ребёнок неприятности в грумгород. Ой, как принесёт!
***
Странный ребёнок тем временем уже выбрался из тесного туннеля. Эль с удовольствием отдышалась. Затем одёрнула выбившуюся из просторных штанов льняную сероватую рубашку, наскоро разгладила смявшийся на подоле пыльник и нашла взглядом чёрный ход в родной дом. Сначала ей показалось, что путь совершенно свободен, и она обрадовалась, но секунду спустя Эль заметила мелькнувшую за боковой аркой светлую долговязую тень.
Да уж, точно, жизнь полна сюрпризов.
Тот, кто призывно мелькнул за боковой аркой, был ни кем иным, как Тинаром Моу. И даже издалека чувствовалось: мальчишка-грум находился в высшей степени волнения. Когда же он подскочил к ней, стало ясно, что Эль не ошиблась. Колпачок на его голове подёргивался от нетерпения, и трепещущий кончик носа нацелился на поиски приключений.
– Слушай, – возбуждённо блестя хитрыми глазами из-под колпачка, выдохнул Тинар. Белоснежная, как самая чистейшая соль, длинная и гладкая чёлка сбилась набок, закрывая половину лица.
Эль вздохнула. Эта встреча в любом случае грозила неприятностями. Непреложный закон природы: встретила Тинара Моу, значит, жди приключений на свою голову. Он был просто кровный враг всего благочинного.
– Ты, Тинар, шёл бы себе дальше, мимо меня, – осторожно сказала Эль. – Я ещё от нашего запретного катания с большой соляной горы не отошла.
Она дотронулась до чуть зажившей губы, которая изрядно пострадала в том самом катании.
– Сложилась нештатная ситуация, – убедительно произнёс мальчишка. – Кто ж знал, что там рытвина? А кроме этого, ты сама виновата…
– И почему же? – обиженно спросила Эль. – Это ты меня толкнул, когда забрался наверх и ни с того ни с сего назвал себя Хозяином горы.
– Потому что в тебе полностью отсутствует инстинкт самосохранения. Ты не сгруппировалась, как следует, вот и полетела лицом вниз.
– Чего во мне отсутствует?
– Ты защищаться не умеешь, – вздохнул Тинар. – Совсем. Так мой отец говорит: в этой удивительной Эль Фэнг совершенно отсутствует инстинкт самосохранения.
Эль вспомнила угрюмый взгляд, которым всегда встречал и провожал её Торк Моу, и вздохнула:
– Он, наверное, сказал «странной», а не «удивительной». Не любит меня твой отец…
Тинар пропустил её слова мимо ушей. Ему было совершенно безразлично, кто кого любит.
– Грумы не нападают первыми, – продолжил он, – так говорит мой отец, но все они могут противостоять неприятностям. Будь то внешние враги или угроза разбить лицо при катании с горы. Нормальный грум никогда бы ничего себе не разбил. А ты нападаешь первая, а защититься не можешь. Например, обзываешься, а потом убегаешь, чтобы спрятаться.
Эль с подозрением посмотрела на него:
– Тинар Моу, ты за мной следил?
– Ну, это получилось неспециально. Просто мимо проходил и услышал, что Риз вопит, будто ей солью в глаза насыпали… Но я не про это хотел… Слушай, тут такое дело…
Эль демонстративно зажала уши:
– Слушать тебя не буду! Мне неинтересно…
Хотя на самом деле ей было очень даже интересно. Каждый раз Эль зарекалась связываться со своим беспокойным другом, но неугомонное нечто в её душе жаждало приключений. Она и глазом моргнуть не успевала, как оказывалась в очередной переделке.