Восхождение, или Жизнь Шаляпина
Шрифт:
А Шаляпину хоть бы что… Тут же перевоплотился в раешника и спел сатирический монолог Мусоргского «Раек», потом «Блоху», «Семинариста»… Разошелся певец, разгулялся, как море, волна за волной, плескал звуками… И казалось, был столь же неутомим и бесконечен.
Стасов млел от восторга и каждый раз, когда песня кончалась, вскакивал, возвышаясь, как колокольня, над всеми собравшимися, и громко, бурно аплодировал своему юному герою. Римский-Корсаков, блестя двойными очками, казалось, вполне был спокоен, но все знавшие его видели, как радовался знаменитый композитор, слушая этого небывалого исполнителя, который на глазах талантливо создавал прекрасное, необычное и неповторимое…
Цезарь Кюи, слывший холодноватым резонером среди кучкистов, никогда не теряющим чувства меры, невольно улыбался при виде этого долговязого малого, манеры которого еще были не совсем светскими. Ах, как все-таки хорошо, что появляются у нас на Руси такие вот неотесанные ребята, появляются и заставляют считаться с собой!
Александр Константинович Глазунов испытывал неповторимые чувства, глядя на Шаляпина… Господи! Как талантлива Россия, и сколько она еще даст… Только недавно он дирижировал Первой симфонией молодого Сергея Рахманинова. Блестящая, талантливая музыка… Ничего, что симфония провалилась. Публика не поддержала. Говорят, что и Шаляпин не всегда выступал удачно. Ну и что ж. Главное, что эти люди талантливы и неуступчивы. И как хочется дружить вот с такими искренними, причудливыми в своих страстях и прихотях… Надо же, исполнить целиком «Каменного гостя»! Ну кто бы из знаменитых стариков осмелился на такое?! А он — пожалуйста… Да еще как исполнил… с блеском, с юмором и драматизмом…
А Шаляпин, глядя, как знаменитости слушают его, пел, как никогда. Пропала робость, ушло волнение, он чувствовал себя как дома, спокойно и раскованно.
А потом сели ужинать.
Ужин подходил к концу, когда Стасов предложил исполнить «Серенаду четырех кавалеров одной даме» Бородина. Тут же распределили роли: Шаляпин — первый бас, Римский-Корсаков — второй, Блуменфельд — первый тенор, Цезарь Кюи — второй:
— «Ах, как люблю я вас», — хмуро сообщал приятную новость седобородый Римский-Корсаков, игриво поблескивая стеклами двойных очков.
— «Ах, как люблю я вас!» — весело вторил Цезарь Кюи.
— «Ах, как мы любим вас!» — дружно подхватывали все четыре участника этой музыкальной шутки…
Стасов веселился, глядя на все происходящее. Он радовался, как дитя. И ему казалось, что вернулись старые добрые времена, когда кучкисты вот так же дружно собирались и бурно обсуждали предстоящие задачи музыкального возрождения в России. Превосходно получилось сегодня, как в былые старые времена… Что-то похожее на студенческий вечер, весело, непринужденно и неописуемо забавно…
Владимир Васильевич, прощаясь в этот вечер, сказал Шаляпину:
— А все-таки жаль, что «Каменного гостя» нельзя поставить в театре… Действительно, некому играть Лауру и Жуана… Но если найдутся артисты на эти роли, мы поставим оперу. Даете слово?
— Конечно, буду очень рад… Мне моя роль в этой опере нравится…
— Вам, батюшка, надо в Англию поехать, да! Они там не знают этих штук. Это замечательный народ — англичане. Но музыки у них нет! Им надо показать Грозного, надо! Вы поезжайте в Англию.
— Да ведь надо языки знать!
— Пустое! Какие там языки! Играйте на своем языке, они все поймут! Не надо языков!
Шаляпин ушел, довольный тем, что так приняли его в этом доме. Да и вообще в Петербурге было у него много встреч с дорогими и близкими его сердцу людьми.
Тепло и задушевно встретились с Мамонтом Дальским. У Тертия Филиппова пел… С Василием Андреевым часами гулял по Петербургу, обедал в ресторане… Всем своим старым друзьям и знакомым хотелось показать, чего он достиг, не теряя времени даром.
Успешные гастроли русской Частной оперы заставили задуматься Мамонтова и его помощников-художников о новых операх, о новых постановках. И тут снова на выручку пришел Владимир Стасов, предложив поставить оперу Мусоргского «Борис Годунов». Но кто же будет дирижировать этой оперой?
А почему не предложить эту работу молодому композитору и дирижеру Сергею Васильевичу Рахманинову? Талантлив, строг, музыкально образован… Недавно познакомились Шаляпин и Рахманинов в театре…
Ни в чем они не походили друг на друга, а сразу что-то сблизило их — во всем сдержанного, даже аскетичного Рахманинова и безоглядно щедрого во всем Шаляпина. А может, они оказались нужными друг другу? Ведь Рахманинов шесть лет тому назад окончил консерваторию, был одним из грамотнейших в музыкальном отношении человеком, а Шаляпина учил только Усатов. И никто с ним с тех пор всерьез не занимался…
Глава седьмая
В конце сезона
Может быть, лишь один работник русской Частной оперы был не совсем доволен гастролями в Петербурге. Его не пленил внешний успех; который наметился сразу.
Сергей Васильевич Рахманинов, молодой дирижер и композитор, после провала своей Первой симфонии в Петербурге и критических отзывов о нем как композиторе такого музыкального авторитета, как Цезарь Кюи, несколько месяцев переживал острый духовный кризис. Приходили мысли и о том, чтобы вообще покончить с композиторской деятельностью. Как раз осенью 1897 года пронеслись слухи, что в Москве русской Частной опере может понадобиться второй дирижер. Многие его друзья были дружны или знакомы с Мамонтовым, так что особых хлопот с поступлением в театр у Рахманинова не было. Не очень приветливо его встретил лишь главный дирижер театра Евгений Доминикович Эспозито. Он был очень доволен, когда первая репетиция под руководством второго дирижера не удалась.
Рахманинов никак не мог догадаться, почему солисты и хор вступают на несколько тактов позднее. Он не мог и предположить, что дирижеры обычно дают знак солистам и хору, когда начинать свои партии.
Хорошо, что Мамонтов и Шаляпин поддержали молодого дирижера. В тот вечер оперой «Жизнь за царя», которую второй дирижер выбрал сам, зная ее чуть ли не наизусть, дирижировал Эспозито, а Рахманинову поручили готовить новую оперу.
Поразительный все-таки человек Мамонтов. Понимая всю тяжесть переживаний молодого дирижера, тут же подошел к мрачно застывшему в растерянности Рахманинову и сказал:
— Знаете, Сергей Васильевич, пусть действительно сегодня дирижирует оперой «Жизнь за царя» Евгений Доминикович, а вам я предлагаю взяться за «Самсона и Далилу»… — Мамонтов говорил с ним так, будто не было провала его как дирижера и не отстранили его только что от дирижерского пульта. — Мы начали готовить оперу, и я решил ее отдать вам. Не торопясь подготовьтесь. Первую пробу сделаем, скажем, в пятницу на будущей неделе, в десять утра… А нынче вечером обязательно приходите на спектакль… Поглядите, послушаете, и все пойдет отлично.