Восхождение к власти: Город Бога
Шрифт:
– Есть, господин! – перекрикивая агонию войны, ответили солдаты.
Данте обратил винтовку вправо и увидел как в руинах старой башни Белланда, что на высоком холме, нависшим у самого берега, устроена оборона – их поливают оттуда из пулемётов и миномётов. Он поднял винтовку, нажал на крючок и оружие, не создавая отдачи, выпустило энергетический кроваво-красный зигзаг, полетевший далеко ввысь и ударивший по позиции. Через прицел Данте увидел, как алая энергия разорвала одного из бойцов, обагрив серо-грязную поверхность кровью и усеяв башню останками. Ещё пара выстрелов, раскаливших докрасна дуло, и пулемётное звено уничтожено, обращено в куски пареного мяса, разбросанных по башне Белланда, которая устроена у холма, подобно стражу, взирающему за берегом.
– Господин, проход
Данте осмотрелся и увидел, что там, где каменная лестница, ведущая на набережную, разбросаны трупы только что убиенных и уничтожена укреплённая точка за ней – разбросанный деревяшки, камни, мешки с песком, а посреди всего полыхает огонь.
– Вперёд, цепью!
– Зенитка справа!
Коммандер мгновенно развернулся, отпрыгнул и успел лечь, прежде чем тяжёлая очередь перепашет пространство возле него. Одному из воинов ордена не повезло, броня, какая бы хорошая она не была, не выдержала напора зенитного огня и лопнула, вместе с владельцем, которого разорвало надвое.
– Яго, давай!
Воин в чёрной броне, ни взирая на плотный винтовочный огонь, засел на одном месте, подняв на плечо гранатомёт, зная, что орудие его не тронет, ибо ствол зенитки, чем-то похожей на «Бофорс», вытаращился на ещё один серый маленький катер, что вот-вот престанет, и дал оглушительный залп. Снаряды превратили серую машину в консервную банку с мясом, продырявив её, и десяток солдат одномоментно изорвало в шматы.
Яго прицелился и дал залп – из широкой стволины выскочил большой пучок энергии, похожий на огромную шаровую молнию, который как комета с рёвом за мгновение ударил по выступающему месту, где расположена площадка с эпохальными солнечными часами и покрытая шрамами времени, изнурённая кризисом и похожая на обшарпанный памятник времени и площадь наполовину исчезла во взрыве, от которого у Данте заложило в ушах, отдавшись гулким писком. Выступ, на котором установлен памятник древности, на половину обратился в куски каменной пыли и щебня, взметнувшимся грандиозным фонтаном к небу, уничтожив и солнечный часы. Вся каменная масса, часть набережной исчезли в морских пучинах.
– Угроза устранена! – рапортует Яго.
«Угроза устранена» – повторил Данте, с меланхолией отметив, что такими простыми и бездушными словами означили разрушение очень старого памятника, символа целой эпохи.
– За мной, цепью, вперёд!
Тридцать воинов, оставив берег, расступившись в построение «цепь» направились к каменной лестнице и через пару мгновений заняли позиции у неё. Данте первый поднялся на набережную, за ним последовали и его верные солдаты, которые через пару секунд заняли уже позиции наверху. Коммандер позволил себе пару секунд, чтобы посмотреть на общую картину наступления и ужаснулся – танки горят от напора вражеской артиллерии, пушки остаются без расчёта, а сотни воинов подставляют тела под веер пулемётов и автопушек, пытаясь миновать побережье. Кровь обагрила песок, сделав его ужасающе-красным, а огонь нежно ласкает брег, опаляя его, разодевая в чёрные тона. Со всей линии, средь руин, устроены неликвидированные оборонные точки и узлы, напичканные орудиями и припасами, ставшими непреодолимой преградой для воинов Рейха, которые отдадут ещё пару тысяч жизней на алтарь победы, прежде чем прорвутся.
– Наша артиллерия же размазала врага, как он живой? – возмутился воин и даже указал на полуразрушенные кучи из зданий. – Вон, у них даже дома стали мусором!
– Не совсем, Альрих, те руины есть результат падения цивилизации, кризиса, а наша артиллерия месила центр и окраины города, чтобы отрезать элитные соединения Республики от береговых сил, – пояснил Данте и тут же обратился к устройству у воротника. – Господин капитан Франческо Тровато, говорит коммандер ордена «Палачей» Данте Валерон, ваш линкор «Власть» в сцепке с фрегатами «Тулон», «Рим» и «Непобедимый» может накрыть огнём линию от набережной Это-Уни до Проспекта Калифорнии?
– Господин коммандер, у вас есть причина? – голос со статикой выдал вопрос.
– У противника наблюдается крепкая, гибкая и живая оборона, первичного артобстрела не хватило, чтобы её рассеять.
– Хорошо, коммандер.
Данте отключился от эфира и развернулся к пляжу спиной, оставив картины войны позади и двинулся, прикрываемый отрядом, вперёд, в сторону монумента «Погибшим». Они вышли на широкую автомобильную дорогу, асфальт которой в колдобинах и маленьких овражках. Сбоку из глуби Ниццы чувствуется стрельба, но старые винтовки и автоматы, которые на вооружении армии Республики, мало что могут сделать броне бойцов Ордена. Данте видит дома и постройки, улицы и пространства, разрушенные временем, ибо Прованская Республика, осколок старой Франции, стала не лучшим отечеством, запустившим прекрасный изумительный туристический город, превратившим его в мегаполис, который задыхается от веса самого себя и умирает, истощаемый жадностью элит.
Сзади едва не раскололось пространство от оглушительных взрывов – корабельная артиллерия дождём их трёхсотмиллиметровых снарядов и ракетами залила огромные прибрежные дали. Сейчас там ад и гордым воинам Прованса не позавидуешь, но их жуткая смерть всего лишь кровавый успех для Империи, которому Данте должен ликовать, только радости не возникает.
Чем дальше по набережным, тем больше встречается один-единственный символ, развешанный на флагштоках – фиолетовое полотнище, на фоне которого золотая геральдическая лилия – флаги Республики, символизирующие Прованс – фиолетовый – его лавандовые поля, а золотая лилия – утончённость страны. Прованские сепаратисты гордились бы своим детищем, и рыдали от того, что во время операции «Запад» их дорогое творение будет похоронено.
Как только набережная стала заканчиваться со стороны улицы Поншет, что под тенью холма, вынырнул лёгкий БТР, окружённый отделением солдат, а башня Балланда вновь наполнилась противниками.
– Отряд, вспорите БТР и зачистите башню! – приказал Данте.
Техника не смогла выдержать выстрела из ручного «Танкобоя» – цилиндрическая трубка выплюнула ярко вспыхнувший снаряд, и борт боевой машины исчез в вихре огня, став расплавленным металлом, а пехота изрешечена плотным огнём и легла у БТРа. Те, кто разместился на башне, были тотчас истреблены плотным огнём.
Тут же над головой раздался гул, и истребители пролетели на бреющем над ройном Жан-Медсен, усыпав его редкими бомбами и стены скошенных и накренившихся домов озарились пламенем и осыпались осколками отсалютовавшего асфальта.
– Близко к ПВО летают…
– Не бойтесь, – меняя батарейку к энергокарабину, заговорил один из воинов. – У ПВО не так и много снарядов и они будут стрелять, когда будет угроза непосредственно артиллерии.
– Ладно, продолжаем.
Все, вняв словам командира, пошли за ним и через несколько минут уже проходили возле места, где их обстреливала зенитка и видно, что выступ теперь обратился в склон, на котором разбросаны поджаренные останки. Сбоку, со стороны Замкового холма на них смотрит гряда из не более полудюжины пустых полуразрушенных домов, всюду, вдоль улицы разбросаны груды мусора и старые, эпохальные автомобили, похожие на груды металлолома. Все продвигаются осторожно, пытаясь прислуживаться к окружающему миру, но из-за стона артиллерии и рёва двигателей самолётов наверху это делать довольно тяжко, однако приходится, чтобы не стать жертвами засады.
– Орудие впереди! – предупреждает Яго, а Данте приказал залечь, чтобы не быть обнаруженными.
В ста метрах от отряда на втором выступе в море, который на набережной Роба Капё расположился ближе всего к порту Ниццы, расположилось сдвоенное бронебашенное орудие, обложенное мешками с песком и укреплениями – две двухсотмиллиметровые пушки под прикрытием целого комплекса защиты, вросшие в набережную, поливают огнём корабли и катера Рейха, которые должны блокировать и взять порт. Ракеты Империи давно бы разнесли её в клочья, если бы не защитное энергополе – высокий шест на самом навершии соединяет четыре ребра, образующих пирамиду, грани которой сотканы из прозрачного светло-белого полотнища, об которое разрываются снаряды и отскакивают оплавленные пули. И только маленькое окошко, достаточное для корреляции огня освобождено от поля, чтобы снаряды могли нормально вылетать, не соприкасаясь с защитой.