Восхождение Примарха 3
Шрифт:
— Вы понимаете, что это война? — спросил дед настолько беспечным тоном, словно хотел узнать, сколько сейчас времени. — И не просто война, а с менталистами. Вы же видели, что они с Сашей сделали? А он очень крепкий в плане воздействий.
— Не мы эту войну развязали, — сказал на это дядя Слава. — А взрывчатка в нашем крематории. Так что я за большой шурум-бурум.
— Нужно собрать доказательства и пробиться к императору, — проговорил я.
— Ага, — полным сарказма тоном сказал дед. — Явиться ему призраком и сказать: это Разумовский меня взорвал, у-у-у.
Я
— Но ты прав, — продолжил Игорь Всеволодович. — Мы должны собрать все доказательства, какие сможем, и обратиться к императору с просьбой разрешить сатисфакцию. И чует моё сердце, что инцидент с ветряками и тайфун — это всё одного дерева яблочки. И зовут это дерево — Виталий Кириллович.
— Отличный план, — сказал дядя Слава. — Мне нужно наше ЧВК предупредить, чтобы были готовы к любому развитию событий.
— Ты погоди, — сказал дед. — Нам надо ещё решить, как мы завтра действовать-то будем. А то взорваться-то всё взорвётся, а мы?
Я прикинул, где мы сможем отсидеться первое время. Понятно, что в башню младшей ветви возвращаться нельзя. Беллу тоже подставлять не хотелось. А вот готовить контрудар под крылом сильного рода — вполне приемлемо. И, кажется, у меня есть на примете такой род.
— А мы поедем отсюда прямиком к Громовым, — сказал я. — Наверняка, у тебя подземная ветка в ту сторону есть.
Насчёт последнего я не знал наверняка, но надеялся, что не ошибаюсь.
— Есть, — прищурившись ответил дед. — Не к ним, конечно, но проходит совсем недалеко. Надо будет подготовить машину, чтобы забрала нас из точки. Вот только я не уверен, что Громовы захотят нас укрыть.
— Не переживай, — проговорил я. — Я Катерину от смерти спас, так что я договорюсь. И машина тоже пусть будет их. Только скажи координаты точки.
— Ладно, я к бойцам, — сказал дядя Слава. — Потом скажете, что решили, а пока я не помощник.
— Хорошо, — дед, кажется, решился на сомнительную, по его мнению, операцию. — Стрибог нам в помощь.
После отъезда дяди Славы мы ещё обсудили, как сможем воздействовать на Разумовского. Ничего, кроме захвата его дочерей, нам в голову пока не приходило. Однако на подкорке этот вопрос остался.
Следующие приготовления заняли практически весь день.
Сначала я поехал к Громовым и едва пришедшему в себя Арсению рассказал и показал, что хотят с нами сделал. Так же упомянул, кто к этому причастен. Услышав про Разумовского, Громов сказал:
— Не хотел бы я ссориться с собственной безопасностью, а уж тем более с менталистами. Но, если речь идёт лишь о том, чтобы укрыть вас на время, то почему бы и нет? Всё-таки я у тебя в долгу.
— Спасибо, Арсений, — сказал я. — Понимаю твои опасения, но правда за нами. Тебе потом император ещё спасибо скажет. А, может, и медаль какую пожалует.
Громов грустно усмехнулся.
— Если доживу.
Затем я поехал к Белле на Патриаршие.
Она выслушала меня в гробовом молчании. Мне показалось, что она даже шампанское за это время ни разу не отпила. Когда я закончил, она встала.
— Ты очень смелый, — проговорила она. — Я счастлива, что у меня такой внук. Пусть у тебя всё получится!
В это же время дед с моим отцом поехали к Илье Святославовичу Вяземскому. Тот снял слепок воздействия на моего отца, а у каждого менталиста оно уникальное, как отпечатки пальцев, так что одним доказательством стало больше. А затем принялся избавлять Александра Игоревича от ментальной привязки к Матильде фон Боде.
— Будет непросто, — сказал он. — Потребуется время.
— У нас есть только сегодня, — ответил на это дед.
Вяземский вопросительно на него посмотрел.
— Завтра, — продолжил Игорь Всеволодович, — друг мой, ничему не удивляйтесь. А где-нибудь ближе к обеду я попрошу вас приехать в усадьбу к Громовым.
Илья Святославович поднял правую бровь.
— Дело государственной важности, — закончил дед.
И Вяземский кивнул. Он не любил много разговаривать.
Дядя Слава встретился с руководством нашего ЧВК. Им надлежало быть готовым к нескольким вариантам развития событий.
— В случае начала боевых действий против рода, — вещал дядя Слава, — вы получите сообщение с текстом «игры разума». Если нужно будет прикрыть Игоря Державина, пока он будет устранять неугодных, сообщение будет «прикрытие». Если нужны будут новые вводные, то «варианты». Ясно?
— Так точно, — ответили ему.
И, наконец, Николай отправился к нашей старшей сестре Елене, чтобы предупредить её. В последнее время она редко бывала в родном доме, но лишь по причине того, что её годовалый ребёнок постоянно болел. Все врачи разводили руками. Но я, услышав об этом, решил, что после того, как данное противостояние закончится, обязательно осмотрю малыша. Думалось мне, что не всё так просто с его болезнью.
В ночь перед взрывом мне очень хотелось спать. Пришлось буквально за волосы себя вытаскивать из царства Морфея.
«Архос, — позвал я. — Мне нужно научиться противостоять ментальной магии».
«За одну ночь? — поинтересовался мой наставник. — Не думаю, что это возможно».
«Судя по тому количеству магий, которые ты в меня запихал, мне жизни не хватит, чтобы их все изучить», — заметил я на это.
«У тебя будет долгая жизнь, — пообещал Архос. — И интересная».
«Если сегодня не научусь ставить блоки, — проговорил я. — То, возможно, очень короткая. Хотя и не менее интересная».
«Хорошо, — сдался Архос. — Закрой глаза. Я буду тебе рассказывать, что ты должен делать, а ты старайся повторять. Фактически, самый действенный ментальный блок — это второй слой сознания, в котором нет ни единой мысли. Такой вакуум вокруг мышления. Но любой менталист сразу же поймёт, в чём дело. Поэтому в вакуум разума-обманки нужно поместить ничего не значащие мысли, и вот это уже сложнее. А ещё более сложно управлять этими мыслями в зависимости от окружающей ситуации, не забывая, что они лишь обманка».