Восхождение Примарха
Шрифт:
— Буду рад видеть вас своим мастером, — церемониально ответил я, слегка поклонившись.
И тут мой взгляд упал на Карину. Во время боя она вскочила со скамейки, да так и замерла, ещё больше побледнев. И лишь сейчас начала розоветь. А ведь ей тоже не мешало бы поучиться. Например, как сдерживать себя.
— Ван Ли, скажите, а вы могли бы взять второго ученика? — спросил я.
— Не совсем понимаю, о чём вы? — учитель смотрел на меня в упор.
— Я имею в виду, дед вам платит достаточно, чтобы вы потратили время на ещё одного человека?
—
— Карина, подойди, — позвал я сестру, а, когда она подошла, вновь обратился к мастеру. — У моей сестры есть некоторые проблемы с контролем своей силы. Сможете помочь?
— Ах, это? — голос инструктора потеплел. — Всенепременно. Это одна из моих специализаций.
— По рукам, — облегчённо выдохнул я и подмигнул светящейся от счастья сестре.
Стены комнатёнки, расположенной где-то в подвале неизвестного дома, терялись в темноте. С низкого потолка свисала тусклая лампа на проводе. Она освещала грязные капли, стекающие с неровной бетонной штукатурки и лицо привязанного к стулу человека.
Лицо это было всё в синяках, ссадинах, ушибах и кровоподтёках. Один глаз заплыл, нижняя губа раздулась и выпятилась, свисая до середины подбородка, поросшего редкой и неопрятной щетиной.
Человека уже не били, а он уже не кричал, сначала спрашивая, за что его так, а затем обещая сказать всё, что нужно. Он лишь устало дышал, предчувствуя, что всё это лишь начало.
Бесконечно далеко, в коридоре за дверью, что сейчас равнялось другому миру, раздались тяжёлые уверенные шаги. Через полминуты дверь отворилась, и внутрь, пригнувшись, вошёл высокий и кряжистый мужчина неопределённого возраста.
— Рябов?! — пробасил он, едва за ним закрылась дверь.
— Да, — едва слышно проговорил привязанный к стулу человек.
— Громче, я не слышу.
— Да!
Вошедший удовлетворённо кивнул.
— Ты знаешь, кто я?
Сидящий коротко кивнул. Тогда из темноты ему прилетела оплеуха.
— Говори, когда тебя спрашивают.
В темноте, по обеим сторонам от привязанного стояли дюжие бойцы, которые и довели его до нынешнего состояния.
— Знаю. Вы — министр транспорта Российской Империи, Игорь Всеволодович Державин.
— Зачем я тут, догадываешься?
— Да.
— Мне нужно от тебя, пёс, одно-единственное имя. Кто тебя нанял, чтобы ты подсунул моему внуку это?
Державин вытащил из кармана трусы, в этом освещении казавшиеся бурыми, и кинул их в лицо сидящему на стуле Рябову.
— Вяземский, — прохрипел избитый сухими губами.
— Кто? Илья?
— Нет. Кто-то из детей. Я не знаю.
— Почему тогда говоришь, что Вяземские?
— Перстень.
— Вот, изъяли у душегубца, — отрапортовал один из бойцов и протянул вошедшему завёрнутую в платок вещицу.
Державин отогнул края материи, и в тусклых лучах лампы блеснула буква «В», словно вырастающая из вяза.
Глава 7
Загородный клуб располагался в здании старинной усадьбы, спрятанной от посторонних глаз столетними дубами. Парк на этом месте распорядился разбить ещё прадед нынешнего отца-императора. Говорят, что сама идея клуба тоже принадлежала ему.
Но этого никто не подтверждает.
Да и зачем?
Важно, что глава знатного рода или владелец значимой для страны компании мог решить в этих стенах практически любой свой вопрос, не прибегая к силе или деньгам. Дело в том, что если ты — член клуба, значит, у тебя уже есть и сила, и деньги, и власть.
Министр транспорта Игорь Всеволодович Державин подъехал к клубу в то самое время, когда внутри находился нужный ему человек. Он знал Илью Святославовича Вяземского много лет, однако близко они никогда не общались. Не было повода: ни общих дел, ни совместных интересов, ни выгодных брачных партий. Тем непонятнее было вскрывшееся обстоятельство.
Игорь Державин оповестил Вяземского, что хочет с ним увидеться в загородном клубе и обсудить один важный момент. Тот сразу же согласился, чем вызвал некоторую оторопь. Не станет человек, чувствующий за собой вину, так легко идти на контакт.
Дверцу министру открыл служащий клуба.
— Ваше сиятельство, вас ждут в чёрно-белой комнате, — церемонно проговорил он. — Проводить?
— Спасибо, сам справлюсь, — ответил Державин, поднимаясь по ступеням в особняк.
«Интересно, интересно, — думал он про себя. — Чёрно-белая комната означает партию».
В клубе было множество комнат, и некоторые из них самой своей обстановкой несли смысловую нагрузку. В бордовой выявляли излишнюю благосклонность той или иной дамы, в синей решали вопросы чести, в зелёной улаживали финансовые проблемы.
В чёрно-белой играли в шахматы.
— Рад приветствовать вас, Игорь Всеволодович, — Илья Святославович привстал с занятого кресла, располагавшегося напротив небольшого столика.
Далось ему это не очень легко, так как он был полной противоположностью самого Державина, фигурой своей больше напоминая шар, нежели человека. А вот лицо сохраняло определённую живость, заплыв жиром лишь в районе подбородка. Все знали, что это последствия длительной болезни, с которой мужчина боролся всю свою жизнь, а не чрезмерности в пище. Поговаривали, что вызвана она каким-то страшным проклятием, так как ни один лекарь-маг так и не смог помочь ему.
— Моё почтение, Илья Святославович, — отозвался министр, проходя в середину комнаты и присаживаясь напротив оппонента.
— Какими предпочитаете играть?
— Предпочёл бы теми, что не скрывают своих намерений.
Вяземский, не отрываясь, смотрел на министра, приподняв бровь.
— Полагаю, тут все такие, — ответил он спустя некоторое время.
В некотором смысле игра уже началась, и оба мужчины в неё включились, хотя фигуры на шахматной доске всё ещё находились на стартовых позициях.