Воскресение Христово видевше. Беседы на воскресные евангельские чтения / 2017
Шрифт:
Лк. 17: 12–19
Самый поверхностный слой этой притчи выглядит так, что она о благодарности. О том, что Бог нечто вам дал и исцелил, а вы не возвращаетесь воздать Ему славу. И такое сплошь и рядом происходит. Я очень хорошо помню по нашему храму, как одна семейная пара, длительно бывшая бездетной, приходила к иконе Божией Матери Феодоровской. Мы несколько лет служили молебны. И вот Бог дал им дитя – а они тут же исчезли. И пришли совсем недавно, метеором, на одну из служб. Я их спрашиваю: «Что же вы не приходите?» – «Ну, вот сейчас у нас ребенок появился, очень много забот и трудностей». – «Но позвольте: когда не было детей, у вас было намного больше трудностей, страданий, мучений. А сейчас у вас есть ребенок, ваша семья полна.
Итак, это, конечно, о благодарности. Но не только; на самом деле это повествование о значительно более важных вещах, чем просто о благодарности. Оно о том, что христианин может и должен делать именно как христианин. Вот, например, мы с вами, я так надеюсь, никого не убиваем. Но ведь так мы поступаем не потому, что христиане, а просто потому, что нам не с руки убивать, нам претит это, нам страшно, в нас живет какое-то нравственное чувство. Но нравственное чувство «не убивать» является общим для человеческого рода. Что же удивительного в том, что мы не убиваем, что тут особенного, христианского?
И вот если с этой точки посмотреть на свою жизнь: а что мы делаем не вообще, как просто условно хорошие люди, а именно как христиане, ради Христа? В чем христианство наше? В чем вот это наше самарянство, которое позволяет прийти, вернуться к Богу и воздать Ему славу?
Мы поднаторели в том, чтобы говорить о Христе. Мы можем многих научить, многим рассказать, какими им следует быть. Но всякий раз, как огниво о кремень, мы сталкиваемся с острой для себя ситуацией: как сердце велит нам действовать? Как христианам или как людям, склонным к ситуационному реагированию: на нас напали – надо в глаз, нас обвинили – мы вспыхнули, немощь малейшая пришла – все, уже нет никакой жизни. Те девять не то чтобы позабыли или не захотели воздать славу Богу – они вовсе не подумали об этом: дело сделано, Бог помог. Иисусом Наставником они Его называют. Наставник, старший товарищ, учитель, более опытный знаток духовной жизни был здесь, и наша проблема решена.
А вот Его-то проблема решена или нет, Иисуса Наставника – Того, Кто все это делал из бескорыстного чувства? Бескорыстное чувство в то же самое время совершенно не исключает надежды на человеческую взаимность, на то, что вам скажут «спасибо». Один ныне покойный владыка говорил: «Никогда не забывай, что, при всей строгости православной аскетики, доброе слово и кошке приятно». А тут не кошка – Господь!
Я себе задаю вопрос: а что ты делаешь ради Христа не просто как условно воспитанный человек, имеющий некоторое образование, а именно как христианин? И если все свести к сухому остатку – окажется очень мало. Очень важно, чтобы то, что мы делаем для Бога, мы делали не просто как люди среди людей, но как христиане в нехристианском мире. Нечего греха таить: никакое у нас не христианское общество, никакая не православная страна. У нас малое количество христиан среди религиозно безразличного общества. Но эта малая закваска, если она жива, способна, по слову апостольскому, переквасить, изменить весь мир.
Ты должен отдавать себе отчет, что всякое твое действие и бездействие будет трактоваться миром как поведение христианина: «Вот так поступают ваши христиане». В детективных фильмах американского производства говорится: «Все, что вы скажете, будет использовано против вас». Так и есть. Все, что вы скажете, и все, что вы сделаете, будет использовано безрелигиозным миром против вас. Поэтому всякое ваше действие и бездействие, всякое ваше слово и молчание должно быть Христа ради. И если вы где-то провалились, ошиблись, это будет вменено не только в ваш лично грех, что само собой разумеется, но удар будет обращен против Христа. «Христиане таковы! Христиане плохие!» – этот голос раздается с момента возникновения Христова учения. И так будет длиться до тех пор, пока мир стоит. Но от нас не должно исходить то, что ударит по Христу. Это как если бы девять прокаженных не просто не вернулись поблагодарить Бога, но еще и вернулись бы с хулой и привели бы с собой толпу смеющихся и надмевающихся. Мы этого с вами не можем допустить, если мы Бога любим. Поэтому наша единственная миссия, которая, несомненно, нам по плечу и важнее любой другой, – быть добрыми людьми Христа ради.
15 января
Неделя 30-я по Пятидесятнице
И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог; знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою. Он же сказал: все это сохранил я от юности моей. Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною. Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат. Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Слышавшие сие сказали: кто же может спастись? Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу.
Лк. 18: 18–27
Обращает на себя внимание вот что: Христос как будто провоцирует этого богатого человека. Он начинает говорить ему о Десятословии, о заповедях и напоминает их: «Ты же знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою». И когда тот отвечает, Иисус говорит: «Все продай и раздай нищим. И у тебя будет на небесах сокровище. И тогда иди за Мной».
А что, Христос не знал уже в тот момент, когда вопрошающий подошел к Нему, что тот богат? Не мог с самого начала сказать: «Ты богат. Оставляй все свое сокровище, раздавай его нищим и иди за Мной»? Почему Он напоминает ему заповеди, в которых и жил Его собеседник? И только потом, как будто дразня его, касается темы, которая больше всего интересовала этого человека.
Тот огорчается, потому что был очень богат и не хотел с этим богатством расставаться. Христос не утешает его, а говорит еще сильнее: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие.
Дело не в богатстве как таковом. Христос не осуждает богатство. Он не сказал: «Невозможно имеющему богатство войти в Царствие Божие», – потому что это было бы вне Божией справедливости, которая милосердна. Он говорит: трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие. Трудно имеющим какую-то привязанность земную, преобладающую над привязанностью небесной, войти в Царствие Божие. Но то, что невозможно человеку, возможно Богу – когда человек свою привязанность, влюбленность, сердечность отдает Христу.
Святые отцы дружно толкуют этот евангельский отрывок таким образом, что человек приходит к Богу со всякими своими соображениями, размышлениями, предрассудками, с предвзятым отношением. Человек уже сам для себя все решил, сам все знает и в Боге-то не нуждается для того, чтобы спасение получить. Он сам знает, как спасаться. И отвечает Христу довольно высокомерно: все это сохранил я от юности моей.
А Христос ему говорит: стоп! Вот то, чем ты, как думаешь, богат, надо оставить. Надо учиться жить заново, думать заново, ходить заново. Ходить «стопочка в стопочку» – идти ко Мне. И тогда то, что нам кажется недосягаемым и невозможным – мы же видим свою греховность, – то, что кажется невероятным, вдруг становится возможным.
Не случайно этот разговор начинается с приветствия: некто из начальствующих обращается к Иисусу с вопросом: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? А Иисус отвечает: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог.
Вот мы очень любим давать друг другу разного рода величания, мы любим то, что Писание называет преждеседания на сонмищах. Христос в абсолютной простоте все эти разговоры останавливает: никто не благ, как только один Бог, – и подразумевает, ни слова об этом не говоря: «Если ты называешь Меня благим Учителем, то Я и есть Бог. Но ты реши: ты считаешь Меня благим Учителем, Богом? Если нет, тогда почему ты называешь Меня благим? Только Господь может быть благим».