Воскрешающая
Шрифт:
В данный момент я была не готова на столь рискованный шаг. Я могла лишь стать пассивным наблюдателем, который всё запоминает, собирает информацию, анализирует, делает соответствующие выводы. Масса планов, выполнение которых обещает свободу, будут появляться в голове, но со временем исчезнуть за невозможностью их привести в исполнение из–за какого–нибудь пустяка.
Я лежала, смотрела в потолок и думала, чем бы заняться. Первое, что пришло в голову (мысль о похищении звездолёта пришлось зарыть глубоко в извилинах мозга до лучших времен) –
Ничего утешительного обнаружить не удалось. По звуку я определила, что стекло состоит из прозрачного пластика. Чтобы убедиться, что окно не разбить, я схватила стул и стала яростно стучать по нему. Внутреннее напряжение и злость постепенно вышли из меня вместе с криком и руганью. Хорошо хоть никто не вошёл, я, наверное, в тот момент была похожа на Медузу Горгону, способную превращать людей в камень.
Выдохшись, я зашвырнула стул в дальний угол палаты и бросилась на кровать. Но долго оставаться в бездействии я не могла.
Мне захотелось узнать, почему в палате нет обуви, в которой я бы смогла ходить. Это было странно, если учесть, что заведение – больница. Не слезая с кровати, я заглянула под неё, размечтавшись обнаружить хотя бы тапочки. К моему неописуемому разочарованию их там не оказалось, зато я узнала, что ножки кровати крепко – накрепко привинчены к полу. Может как раз для того, чтобы это обстоятельство не бросалось в глаза, края белоснежного матраса были обшиты длинной до пола бахромой.
Я даже усмехнулась, перебирая в руке длинные бахромчатые нити, и подумала, что, если их срезать и сплести в одну верёвку, я всегда могу повеситься, избавив себя от грядущих страданий. Не хватало только самой малости – чего–то, на что эту верёвку можно прикрепить. Но я знала, что шучу, мне не хватит мужества пойти на такой отчаянный шаг.
Тут я услышала приближающиеся к моей палате шаги. Вскоре дверь открылась и вошла медсестра–робот, толкая перед собой столик на колесиках. На нём находились кушанья в трёх белых широких тарелках, закрытых крышками. Плюс к этому, стоял небольшой графин с оранжевой жидкостью и рядом перевернутый вверх дном стакан.
– Вы должны поесть, – требовательным тоном сказала женщина, – я не уйду пока, вы всё не съедите.
Она подкатила стол к моей кровати и, подняв стул, села недалеко от двери, не спуская с меня глаз.
– Вы серьёзно намерены сдержать своё слово? – спросила я, снимая крышки с тарелок.
Одна из них была до краёв заполнена какой–то кашей, другая салатом из мелко нарезанных разных овощей, а в третьей в жирном бульоне плавали жареные кусочки мяса.
– Это же нереально, вы, наверно, меня с кем–то спутали! – протестующе воскликнула я. – Это же рацион для пятнистого толстотела с планеты Сатурн–Призрак из Солнечной системы Редус.
– Не знаю кто это. Встречаться не приходилось, – равнодушно произнесла женщина, скрещивая руки на груди.
Я взяла в руки пластиковую ложку и после долгих раздумий опустила её в тарелку с салатом. Потом подняла, пристально осмотрела и, недовольно поморщившись, принялась жевать.
– Скажите, а что с моей одеждой? Я могу её получить?
– Она в карантинной палате. Вам принесут её только завтра.
– А почему нет в палате тапочек? Пол–то холодный.
Салат мне понравился, и я отправила в свой желудок ещё несколько ложек. Больше осилить я была не в силах.
– К ночи температура пола опускается до минус тридцати градусов. Это гарантирует нам, что утром пациенты будут в своих палатах.
Я чуть не поперхнулась кусочком мяса.
– Ничего себе условия… А если надо в туалет, то, что же делать?
– На ночь вам принесут необходимые принадлежности.
– Утешили, – пробурчала я сквозь зубы. – Это действительно больница тюремного типа.
– Вы преувеличиваете, – равнодушный голос медсестры начал меня раздражать. – Условия этого медицинского заведения всего лишь временно ограничивают свободу передвижения. Для вашего же блага, поверьте.
«Я знаю для чьего блага, не моего точно», – сердито подумала я, но не высказалась вслух.
– Вы давно здесь работаете? – спросила я.
– Всегда.
– Как это? – её ответ меня озадачил. – Всю жизнь?
– Да.
– И вы нигде в другом месте не были?
– Я всегда была медсестрой. Это мой долг, и я стараюсь хорошо справляться с обязанностями.
– А другие?
– У них контракты. Они непостоянные.
– Потому что они – люди? – мне хотелось выяснить, верны ли мои предположения относительно её механического происхождения.
Женщину этот вопрос поставил в тупик.
– Да.
– А вы – робот?
– Я медсестра и всегда ею была.
Понятно, программа медсестры – робота была такова, что она не могла ответить на мой вопрос по причине отсутствия на него варианта ответа. Она просто не знала, кто она в действительности. Но она была роботом, а это, значит, знала законы механических разумов в отношениях с человеком. Главный из которых – не навреди ему! Это было её слабостью, и я решила надавить на жалость.
– А вы знаете, если я долго буду ходить по холодному полу, то подхвачу воспаление лёгких и умру?
– Пациенты никогда долго не ходят по полу. Они лежат и выздоравливают.
– Но, я не хочу лежать и выздоравливать. Я хочу умереть! – я опустила пустой стакан и оттолкнула от себя стол. Затем стала медленно опускать ноги на пол, одновременно следя за реакцией медсестры.
– Стойте, не делайте этого! – немного повышенным тоном потребовала женщина – робот. – Это опасно!
– Но я хочу так сделать! Я это уже делала, и если ещё не простудилась, то скоро своего добьюсь.
– Это опасно! – повторила она и встала.