Воскрешение из мертвых (Повести)
Шрифт:
— Зато дед его, почтенный доктор богословия Дионисий Десницын, снова у них в чести, — замечает Лазарев. — А семинарией не впервые ведь интересуются темные личности.
— Вы имеете в виду авантюру бывшего преподавателя Благовской семинарии Травицкого? — спрашивает Грунина. — В деле этом хоть и был замешан один уголовник, оно, однако, не уголовное. А самой темной личностью оказался тогда магистр богословия Травицкий.
— Я ничего пока не утверждаю, — уточняет свою точку зрения Лазарев. — Возможно ведь, что Каюрова интересует не столько Десницын, сколько Маврин. Женившись на Варваре Кречетовой, он породнился таким образом с профессором Кречетовым. В свое время, как нам известно, Маврин уже пытался похитить кое-что у этого профессора.
— Да ни за что он теперь на это не пойдет!… — восклицает Грунина.
— Так можете думать вы лично, — прерывает ее Лазарев. — А Каюров не верит, конечно, ни в какое перевоспитание ни Маврина, ни тем более Грачева, на которого в своих замыслах, вне всяких сомнений, возлагает самые большие надежды.
— Конечно, это ваше дело решать… — упавшим голосом произносит Татьяна.
— Окончательно решать мы пока ничего не будем, — завершает разговор комиссар. — Но высказанные товарищем Лазаревым предположения нужно иметь в виду. В связи с этим все три варианта вероятных действий Каюрова следует сегодня же продумать во всех деталях.
20
Вадим Маврин прогуливается по перрону станции метро «Маяковская» уже более десяти минут, однако не замечает пока, чтобы к его персоне проявил кто-нибудь интерес. Мало того, он не обнаруживает никаких признаков и тех, кто должен вести наблюдение за его встречей с Тузом или с его доверенным лицом.
«Скорее всего, — думает он, — и не придет никто. Разве ж может Туз доверять мне настолько, чтобы встретиться в таком людном месте? Может быть, конечно, он лишь присматривается ко мне, наблюдает, как я держусь и нет ли со мной кого-нибудь еще… Но даже если все эти опасения его рассеются, все равно непонятно, зачем он назначил встречу именно тут? Говорят ведь, будто за перронами метро дежурные по станциям наблюдают с помощью телевидения. Работники милиции тоже, значит, могут следить за мной по телеэкрану. Наверное, это известно и Тузу…»
Чем больше размышляет Маврин, тем менее вероятной кажется ему возможность встречи тут с Тузом или с кем-нибудь из его сообщников. Похоже даже, что Туз просто разыграл его, решил посмеяться над ним.
Спустя еще десять минут Маврин решает:
«Скорее всего, это всего лишь проверка — один я приду или с сопровождающими лицами. Потому и выбрали не очень людную станцию, чтобы получше ко мне присмотреться. Но теперь нечего больше тут болтаться, дежурная по перрону и так уже подозрительно посматривает на меня…»
Вадим не торопясь идет к эскалатору и поднимается в верхний вестибюль. А когда выходит на улицу со стороны Концертного зала имени Чайковского, какой-то тип, поравнявшись с ним, шепчет ему на ухо:
— Встреча отменяется. Дуй домой. Когда понадобишься, дадим знать…
— Ну какой он — очень страшный? — засыпает Вадима вопросами встревоженная Варя. — Что поручил тебе сделать? А главное — не догадался ли, что ты пришел на эту встречу с ним по поручению милиции?
— Тебе следовало бы задать всего один вопрос: встретился ли я с Тузом? Тогда я легко ответил бы тебе на все остальные.
— Прости меня, пожалуйста, Вадим. Я так тут за тебя переволновалась, что просто поглупела. Так ты, значит, не встретился с ним? Но не потому ведь, что испугался?…
— Я не встретился с ним потому, что испугался, может быть, сам Туз.
— Ты стал очень остроумным, Вадим, — начинает сердиться Варя. — Но мне вовсе не до шуток. Я хочу знать, что же все-таки произошло?
— То, что я уже сказал, — встреча не состоялась, но не потому, конечно, что он испугался. Это я пошутил. Скорее всего, просто раздумал, расхотел со мной встречаться. Однако кто-то из его людей шепнул мне, когда я уже выходил из метро, что, если я ему понадоблюсь, он даст мне знать
— А сам-то ты дал знать об этом Татьяне Петровне или еще кому-нибудь из работников милиции?
— Нет, этого я пока не сделал, потому что, когда возвращался домой, боялся остановиться у какого-нибудь телефона-автомата. Мне все время казалось, что они идут за мной по пятам…
— Жалкий трусишка! — не очень весело смеется Варя. — Но ведь Татьяна Петровна ждет твоего сообщения.
— Позвоню завтра.
— Нет, сегодня, и немедленно! Не ложись, пожалуйста, на диван, идем к Анне Андреевне, у нее телефон.
— Но ведь это же секретный разговор…
— Очень нужны твои секреты глухой восьмидесятилетней старухе. Она одна дома, ее дети ушли в гости.
…Когда Маврин позвонил Груниной, у нее сидел Виталий Пронский.
— Да, да, я слушаю вас! — радостно воскликнула Татьяна, узнав голос Вадима. — Да уже знаю. А что было потом?… Только это и больше ничего? Ну, спасибо вам. Привет Варе. Спокойной ночи!
— Это кто звонил, Маврин? — спросил ее Пронский, как только она положила трубку. — Значит, и он у тебя выполняет какие-то поручения! И ты не боишься, что этот бывший уголовник…
— Я боюсь другого, — раздраженно прервала его Татьяна, — как бы мне не пришлось за тебя краснеть.
— За меня? — удивился Пронский.
— Ты думаешь, что они не догадываются, зачем ты им голову морочишь своей кибернетической ищейкой?
— Я предложил им эту идею совершенно серьезно.
— Почему именно им? У тебя есть возможность осуществить эту идею в своем научно-исследовательском институте.
— Но ты так их расхваливала…
— И тебе захотелось доказать мне, что они этого не стоят? А они сразу же догадались, что ты к ним из-за меня…
— Потому что сами все в тебя влюблены!
— Чего это ты решил? — не очень естественно рассмеялась Татьяна.
— Я пока еще не ослеп и вижу, как они на тебя смотрят, как относятся…
— Дай бог, чтобы все так ко мне относились!
— А я к тебе как же отношусь?
— Ты приходишь ко мне только затем, чтобы говорить о своей любви.
— Но ведь я тебя действительно люблю…
Пронский тяжело вздохнул и сидел некоторое время молча. Молчала и Татьяна. А когда он поднялся, чтобы попрощаться, она заметила: