Воскрешение
Шрифт:
Да он и сам не знал.
Ева поняла, что ее заметили, и начала спускаться по узкой тропинке. Жеро вытирался маленьким белым полотенцем, стараясь не смотреть на изувеченные руки с вздутыми зарубцевавшимися пальцами-шишками. Зато область паха Черный огонь не затронул — то ли чудо, то ли ирония судьбы, а по мнению Жеро — напрасное упущение.
Когда Ева в черных джинсах и черном вязаном свитере сбежала вниз, он уже полностью оделся. Длинноволосая, с огромными глазами на тонком лице, девушка походила на эльфа, однако в ней не было утонченной хрупкости. Профессиональная убийца, однажды
Колдун полагал, что Ева до сих пор предана своему хозяину, хотя она это яростно отрицала. Мур, превратившись в отвратительного демона, в разгар битвы улизнул с поля боя. С тех пор Жеро не видел ни его, ни Илая. А вот с Евой их пути пересеклись в третий раз. При каждой встрече он готовился к атаке — и всякий раз напрасно.
Что ж, три — число волшебное...
— Доброе утро! — поздоровалась Ева с безупречным выговором британской аристократки.
— Чего тебе? — отозвался Жеро, холодно и равнодушно.
— Бог мой, ты, что такой раздраженный? — Ее губы тронула слабая улыбка. — С братом виделся?
— Если и так, тебя это не касается. Зуб даю, сэр Уильям зря времени не теряет, рыщет теперь, мечтает расквитаться за ту бойню.
Отрицательно помотав головой, с тяжелым вздохом колдунья скрестила на груди руки. Под воздействием ее чар Жеро ощутил подступающее желание, но искусно, посредством магии, его подавил.
— На самом деле я здесь по поручению Верховного ковена, а не Уильяма Мура. Сэра Уильяма никто не видел. Джеймс Мур, его сын и наследник, тоже приказал долго жить, так что трон из черепов свободен! Семье Мур на нем больше не сидеть.
Ева опустила руки, почтительно склонила голову. Ветер трепал ее волосы, по лицу плясали тени круживших в вышине чаек.
— Мне поручили предложить трон тебе! — торжественно объявила девушка и с улыбкой добавила: — Кстати, храм Воздуха нанес ковену сокрушительный удар, словом, обратил нас в бегство.
Жеро уставился на Еву.
— Неужели? Я ведь участвовал в сражении.
Колдунья подошла ближе — он вдохнул аромат свежего мыла, нежной кожи, ощутил жар ее тела.
— Смелее, Жеро! Мы же колдуны... Верность — чуждое нам понятие. Лишь свободный от предрассудков эгоизм. Наши желания превыше всего!
— Вот именно. Я не желаю.
Она улыбнулась, на щеках появились ямочки — а он и не замечал!
— Мм... Так, может, Илай пожелает?..
— Его и спроси. Если найдешь, — отозвался Жеро.
«Интересно, брат все заранее продумал? Какое же чувство испытал Майкл, когда понял, что старший сын вот-вот его прикончит? Разумеется, гордость! Достойный отпрыск своего отца — такой же безжалостный».
— А если привести аргумент повесомее... — Ева отважилась положить руку ему на плечо.
Колдун напрягся — до него уже давно никто не дотрагивался.
— Лучше умереть, — сказал он откровенно, выскользнув из-под ее ладони.
— Тоже можно устроить.
Из-за криков чаек Жеро едва расслышал ответ колдуньи. Он остановился.
— Неужели ее так боятся?
— А ты?
Колдун торопливо зашагал к гостинице: он понял, что изрядно продрог, а в номере его ждали горячий чай и уютный огонь в камине.
ХОЛЛИ,
Под Варшавой, Польша
Когда Пабло наконец оправился от приступа мистического страха, храм Воздуха двинулся дальше. Алекс то и дело принимался расспрашивать мальчика, чего он так испугался, а, не добившись внятного ответа, обвинил во вранье.
Но зачем Пабло врать?
Холли крайне разволновалась. Юный ведьмак и без телепатии видел напряженность ее лица, затаенный ужас в глазах. А благодаря телепатии знал, что беспокоится она не о себе, не о нем, не об Армане, не о Филиппе и даже не об Алексе Каррутерсе — мысли ее занимает судьба Николь и Аманды. Холли имела все основания тревожиться о двоюродных сестрах. Пабло, в свою очередь, имел веские причины тревожиться о самой Холли.
Не стоило им уходить с ковеном Алекса. Вслед за Холли их с Арманом погнало желание сразиться со злом и усовершенствовать мир. Порой мальчик горько сожалел и о своем таланте читать мысли, и о знакомстве с Богиней вообще. Ему хотелось бегать на рыбалку, а не сражаться с колдунами — все бы отдал за обычное беззаботное детство!
Однако впереди их ожидали новые битвы. Много, много битв... От обморока Пабло очнулся в номере кельнского отеля. Во время приступа ему привиделось будущее — это единственное, что знал юный ведьмак. Он не помнил возникшей в сознании картинки, остался только страх. Тогда же Холли рассказала Пабло, как он в беспамятстве призывал Филиппа.
Мальчик-ведьмак часто думал о Филиппе и, закрыв глаза, всякий раз возносил краткую молитву за главу старого испанского ковена. Он скучал по нему, а еще больше — по Ричарду Андерсону. Когда мир содрогался от очередного потрясения, Ричард нырял в глубины своей памяти и перебирал эпизоды беспечного прошлого, заново переживая радость от поездок на рыбалку с отцом. Старый солдат даже не догадывался, что несколько раз Пабло путешествовал с ним по чудесным воспоминаниям детства. Отныне ловля рыбы олицетворяла для юного ведьмака мир и спокойствие, хотя сам он ни разу не держал в руках удочку. Мальчик твердо пообещал себе, что обязательно, рано или поздно, поедет рыбачить.
Больше всего на свете Холли хотелось добраться до кровати и наконец очнуться от кошмарного сна, в котором она жила. После битвы в Лондоне почва, казалось, ускользала из-под ног, все встало с ног на голову — то, во что она верила, за что держалась... А верила Холли в скорый мир, всеобщее благоденствие, совместное будущее с любимым, но... Мечты ее не сбылись. Жизнь стала еще напряженнее, Жеро как в воду канул.
Девушка не жалела, что отправилась в путь с Алексом Каррутерсом и храмом Воздуха, — она лишь хотела знать, что уготовила ей судьба. Когда Алекс говорил о борьбе со злом, в воображении Холли рисовались схватки с мелкими темными ковенами. А на деле оказалось, что лондонская резиденция Верховного ковена, которую они уничтожили такой дорогой ценой, — лишь одна из многих резиденций, разбросанных по всему свету, причем не центральная, не крупнейшая и даже не ужаснейшая из цитаделей зла.