Воскресшая душа
Шрифт:
«Поживем – увидим, – решил он, – не здесь, так в поезде, когда «зверек»-то мой в Питер возвращаться будет… Как-нибудь заговорю и всего прощупаю… Он-то меня не знает, значит, и таиться не будет…»
Размышляя так, Мефодий Кириллович обошел вокзал и со стороны московских поездов пробрался через комнаты первого класса в буфетный зал. Там он уселся в дальнем углу, откуда было видно все, что делалось в зале. Прошло немного времени, входная дверь с московской стороны распахнулась, и в зал
„Посмотрим, – насторожился Кобылкин, которому в это время слуга подал чай. – Ишь ведь, к буфету идет… вина ему подали – пьет-то как! Будто на совести ни единого пятнышка нет… Теперь куда?“
Станислав Федорович с равнодушным видом прошелся по залу, а потом направился прямо к столу, за которым сидел Кобылкин.
– Вы позволите? – приподнимая шапку, произнес он и указал на место напротив Кобылкина.
– Пожалуйста, пожалуйста! – растерялся тот, ошеломленный таким поворотом событий.
Куделинский сел.
– Откройте, – показал он слуге на одну из стоявших на столе бутылок с вином. – Положительно ничего не может быть тоскливее, – обратился он вдруг к Кобылкину, – этого ожидания поездов!
– А вы далеко изволите ехать?
– Н-да, порядочно… Много еще впереди вот таких буфетов; страх берет просто! – засмеялся Куделинский.
– Действительно, эти буфеты, доложу я вам, дадут себя знать… А вы здешний изволите быть? – вдруг спросил Кобылкин.
– Нет! Разве здесь можно жить?
– Отчего же-с! Местоположение чудесное… простота… воздух…
– Может быть, может быть, а только не для нас, столичных жителей, все эти деревенские прелести.
– Так вы из Петербурга?
– Да, а разве это вас удивило?
– Нет-с, чему же удивляться?… К слову я. Простите за любопытство, ведь вы, кажется, от скорого отстали?
– Да, – спокойно подтвердил Куделинский.
– То-то я вас как будто приметил, когда вы из вагона выходили. Изволили провожать кого?
– Да и нет. Тут новобрачные в свадебное путешествие отправились, я у них шафером был… И представьте себе такой случай! Они, молодые, на скором, а на курьерском отправляются почти вслед за ними двое моих приятелей. Разница всего два с половиной часа, но они ни за что не хотели ехать на скором, а мы условились отправиться все трое вместе…
– И вы выбрали золотую середину? – улыбаясь, перебил его Кобылкин.
– Вот именно! – воскликнул Куделинский. – Я проводил молодых и остался здесь поджидать добрых друзей.
– Значит, вы не в Петербург?
– Ни-ни! На курьерский – и в благословенные края нашего юга.
Пока он говорил, в голове Мефодия Кирилловича вдруг созрел рискованный план.
– А позвольте спросить, – вдруг серьезно произнес он, – ведь вы будете Куделинский Станислав Федорович?
Как ни велико было самообладание Куделинского, он вздрогнул и побледнел.
– Да, это мое имя… – пробормотал он. – А вы откуда его знаете?
– Я-то? – засмеялся собеседник. – Я многое знаю.
– Но кто же вы такой? Я предполагал, что разговариваю с одним из здешних жителей.
– Нет… изволили ошибиться. Я не из Любани… Я – Кобылкин, Мефодий Кириллович Кобылкин; может быть, слыхали?
XVIII
Назвав свое имя, Мефодий Кириллович уставился на собеседника, ожидая, какое впечатление произведет оно на него.
– Да, слыхал!… – беспечно ответил Станислав. – Еще бы не слыхать, если только вы – тот, чью фамилию и имя назвали. Кобылкин – всероссийская знаменитость, русский Лекок, гроза всех темных сил… Приветствую вас… очень рад познакомиться!
– Благодарю. А Козодоева, Евгения Николаевича, вы не знали?
– Козодоева? Евгения Николаевича? Как же! Даже был его клиентом!
– А не знаете, кто его убил?
– Откуда же мне знать? – просто ответил Куделинский. – Слышал я, что у него был какой-то подозрительный субъект в вечер перед его смертью. По всей вероятности, он и… и виновник злодеяния.
– Ну, нет! Убийц-то было трое… и еще одна женщина.
– Вот как? Чего же тогда дремлют власти? Скажите, известны имена убийц?
– Известны.
– Не секрет, кто они?
– Ну, это, положим, интереса не представляет.
– Нет, как же… я надеюсь, что по возвращении найду в газетах подробный рассказ о поимке этих злодеев… Но как мне ни жалко, а я должен прервать наш разговор, – поезд! Позвольте откланяться, господин Кобылкин!
Станислав Федорович вежливо поклонился и пошел к билетной кассе, помещающейся в том же буфетном зале.
– Ой, ой, ой, – шептал ему вслед Кобылкин, – я перестаю что-либо понимать… Разве можно так играть с огнем? Непостижимо! Ведь всякому актерству есть мера…
Он проследил, как Куделинский взял билет и вошел в вагон.
Когда поезд ушел по направлению к Москве, Кобылкин руками развел и почти вслух произнес:
– Ничего, хоть убей, ничего не понимаю. Сбит, со всякого панталыку сбит! Ах, старая кляча! Шел как будто верным путем, и вдруг тупик… стена выросла! Однако нет ли в этой стене лазеечки? А ну-ка, старина, попробуем поискать! – Он подошел к билетной кассе. – Куда брал билет последний пассажир на курьерский? – спросил он у подсчитывавшего деньги кассира.