Воскресшие боги
Шрифт:
Острием ножа отделил он едва заметную крупинку, не БОЛЕЕ репного семени, завернул в белый пчелиный воск, скатал Шарик и бросил в кипящее олово.
– - Какую силу полагаете вы в тинктуре?
– - сказал марлиани.
– - Одна часть на 2.820 частей превращаемого металла,-- ответил Галеотто.--Конечно, тинктура еще несовершенна, но я думаю, что в скором времени достигну силы единицы на миллион. Довольно будет взять порошинку весом с просяное зерно, растворить в бочке воды, зачерпнуть скорлупой лесного ореха и брызнуть на виноградник, чтобы уже в мае появились спелые гроздья! Мага tingerem si Mercurius esset -- Я превратил бы в золото море, если бы ртути было достаточно!
Марлиани пожал плечами: хвастовство мессера Галеотто бесило его. Он стал доказывать невозможность превращения доводами схоластики и силлогизмами Аристотеля. Алхимик улыбнулся.
– - Погодите, domine magister, сейчас я представлю силлогизм, который вам будет нелегко опровергнуть.
Он бросил на угли горсть белого порошка. Облака дыма наполнили лабораторию. С шипением и треском вспыхнуло пламя, разноцветное, как радуга, то голубое, то зеленое, то красное.
В толпе зриТелей произошло смятение. Впоследствии мадонна Филиберта рассказывала, что В багровом пламени видела дьявольскую рожу. Алхимик длинным чугунным крючком приподнял крышу на тигеле, раскаленную добела: олово бурлило, пенилось и клокотало. Тигель снова закрыли. Мех засвистел, засопел -- и когда минут десять спустя в олово погрузили тонкий железный прут, все увидели, что на конце его повисла желтая капля.
– Готово!--произнес алхимик.
Глиняный плавильник достали из печи, дали ему остынуть, разбили и, звеня и сверкая, перед толпой, онемевшей от изумления, выпал слиток золота.
Алхимик указал на него и, обращаясь к Марлиани, произнес торжественно:
– - Solve mihi hunc syllogismumi Разреши мне этот силлогизм!
– - Неслыханно... невероятно... против всех законов Природы и логики!
– пролепетал Марлиани, в смущении разводя руками. Лицо мессера Галеотто было бледно; глаза горели. Он поднял их к небу и воскликнул:
– - Laudetur Deus in aeternum, qui partem suae infinitae potentiae nobis, suis adjectissimus creaturis, communicavit. Amen!
– - Слава Вышнему Богу, который нам, недостойнейшим тварям Своим, дарует часть бесконечного могущества Своего. Аминь!
При испытании золота на смоченном селитренною кислотою пробирном камне осталась желтая, блестящая полоска; оно оказалось чище самого тонкого венгерского и арабского.
Все окружили старика, поздравляли, пожимали ему руки.
Герцог Моро отвел его в сторону: -- Будешь ли ты мне служить верой и правдой?
– - Я хотел бы иметь больше, чем одну жизнь, чтоб посвятить их все на служение вашей светлости!
– - отвечал алхимик.
– - Смотри же, Галеотто, чтобы никто из других государей...
– - Ваше высочество, если кто-нибудь узнает, велите повесить меня, как собаку!
И, помолчав, с подобострастным поклоном прибавил: -- Если бы только я мог получить...
– - Как? Опять?
– - О, последний раз, видит Бог, последний, -- Сколько?
– - Пять тысяч дукатов.
Герцог подумал, выторговал одну тысячу и согласился. Было поздно, мадонна Беатриче могла обеспокоиться. Собрались уезжать. Хозяин
провожая гостей, каждому поднес на память кусочек нового золота. Леонардо остался.
Когда гости уехали, Галеотто подошел к нему и сказал: -- Учитель, как вам понравился опыт?
– - Золото было в палках,-- отвечал Леонардо спокойно.
– - В каких палках?.. Что вы хотите сказать, мессере?
– - В палках, которыми вы мешали олово: я видел все.
– - Вы сами осматривали их...
– - Нет, не те...
– - Как не те? Позвольте...
– - Я же говорю вам, что видел все,-- повторил Леонардо с улыбкой.-- Не отпирайтесь, Галеотто. Золото спря тано было внутри выдолбленных палок, и когда деревянные концы их обгорели, оно выпало в тигель.
У старика подкосились ноги; на лице его было выражение покорное и жалкое, как у пойманного вора. Леонардо подошел и положил ему руку на плечо.
– - Не бойтесь, никто не узнает. Я не скажу. Галеотто схватил его руку и с усилием проговорил: -- Правда, не скажете?..
– - Нет. Я не желаю вам зла. Только зачем вы?..
– - О, мессер Леонардо!--воскликнул Галеотто, и сразу после безмерного отчаяния такая же безмерная надежда вспыхнула в глазах его.--Клянусь Богом, если и вышло так, как будто я обманываю, то ведь это на время, на самое короткое время и для блага герцога, для торжества науки, потому что я ведь нашел, я в самом деле нашел камень мудрецов! Пока-то еще у меня его нет, но можно сказать, что оно уже есть, все равно, что есть, ибо я путь нашел, а вы знаете, в этом деле главное -- путь. Еще тричетыре опыта, и кончено! Что же было делать, учитель? Неужели такой маленькой лжи не стоит открытие величайшей истины?..
– - Что это с вами, мессер Галеотто, точно в жмурки играем,-- молвил Леонардо, пожимая плечами.-- Вы знаете так же хорошо, как я, что превращение металлов -- вздор, что камня мудрецов нет и быть не может. Алхимия, некромантия, черная магия так же как все прочие науки, не основанные на точном опыте и математике,-- обман или безумие, раздуваемое ветром, знамя шарлатанов, за которым следует глупая чернь...
Алхимик продолжал смотреть на Леонардо ясными и удивленными глазами. Вдруг склонил голову набок, лукаво прищурил один глаз и засмеялся:
– - А вот это уже и нехорошо, учитель, право нехорошо! Разве я не посвященный, что ли? Как будто мы не знаем, что вы -- величайший алхимик, обладатель сокровеннейших тайн природы, новый Гермес Тресмегист и Прометей!
– - Я?
– - Ну да, вы, конечно.
– - Шутник вы, мессер Галеотто!
– - Нет, это вы шутник, мессер Леонардо! Ай, ай, ай, какой же вы притворщик! Видал я на своем веку алхимиков, ревнивых к тайне науки, но такого еще никогда!
Леонардо внимательно посмотрел на него, хотел рассердиться и не мог.
– Так, значит, вы в самом деле,-- произнес он с невольной улыбкой,-- вы, в самом деле, верите?..
– - Верю ли!--воскликнул Галеотто.--Да знаете ли вы, мессере, что если бы сам Бог сошел ко мне сейчас и сказал: Галеотто, камня мудрецов нет,--я ответил бы ему: Господи, как то, что Ты создал меня,-- истинно, что камень есть и что я его найду!
Леонардо более не возражал, не возмущался и слушал с любопытством.
Когда зашла речь о помощи дьявола в сокровенных науках, алхимик с презрительной усмешкой заметил, что дьявол есть самое бедное создание во всей природе и что нет ни единого существа в мире более слабого, чем он. Старик верил только в могущество человеческого разума и утверждал, что для науки все возможно.