Восьмая степень свободы. Книга 2. Каждый решает за всех
Шрифт:
– Зак, дружище, ты же знаешь их правила, – мягко возразил Густаво. – На встречу груза посторонние не допускаются, и не тебе это объяснять. Место причала становится известно в самый последний момент, они так работают, чтобы минимизировать риски. Да и что бы это дало? Кроме того, что тебе бы сообщали сейчас о пропаже не только Тихомирова, но и моем задержании…
– Извини, Рон. Ты прав, – кивнул головой Закари. – Так было бы еще хуже. Извини. Ты уже предпринял какие-то действия?
– Нет. Я только что получил это известие и сразу бросился сообщать тебе.
– Рон,
– Хорошо, Зак. Но… не наломай дров, дружище. Я тоже очень расстроен. Со своей стороны я сделаю, что смогу. Я приступаю немедленно. Но боюсь, что без твоей поддержки я быстро до свидетелей не доберусь.
– Я обеспечу тебе доступ к ним, займусь сейчас же.
– Что сказать команде?
– Никто не должен пока ничего знать. Делай вид, что все идет по плану. Как только у нас появится хоть какая-то ясность, подключим к этому делу Матиаса – еще один человек со связями нам не помешает.
– Понял.
Густаво немного помолчал и задал вопрос, который его, видимо, волновал больше всего:
– Зак… если мы его не найдем. Мы продолжаем операцию? Или будем искать замену?
Ноэл посмотрел Рону в лицо и после секундной паузы произнес, четко разделяя слова:
– Мы его найдем, – и отключился после этих слов.
– Денис, да у тебя просто золотые руки!
Луиш сиял от удовольствия и бегал от стены к стене, не сдерживая своего возбуждения. Его случайный попутчик, этот смешной инженер, вчера забрел в ремонтный ангар контрабандистов, где обнаружил разобранный для ремонта вертолет. Над машиной безуспешно бились несколько механиков, но обнаружить поломку никак не удавалось. Менее чем за сутки под руководством Дениса машина была диагностирована, поломка обнаружена, и появилась надежда, что вертолет скоро пойдет «на поправку». Попутно был отремонтирован совершенно безнадежный двигатель катера.
– Спасибо. Просто не люблю сидеть без дела. Тем более, когда торопишься, но вынужден задерживаться. Мне было необходимо чем-то занять голову и руки, чтобы отвлечься от волнений.
Денис никогда не считал себя дипломатом и обычно не задумывался над тем, как донести до собеседника ту или иную мысль – говорил то, что думал. Но сейчас, находясь практически в полной зависимости от настроения своего нового приятеля, Тихомиров решил выражаться более расплывчато. Ему показалось, что более прозрачного намека, чем он только что произнес, сделать уже невозможно. Только полный тупица не разобрал бы в его словах желания поскорее убраться из лагеря.
Луиш Карвалью вряд ли был тонкой и чувствительной натурой, но в том, что он не был круглым идиотом, Денис был уверен. Потому инженер после своих слов вопросительно взглянул на собеседника. Надеяться на какое-то благородство не приходилось, но попробовать-то всегда ведь можно. Как говорится, попытка – не пытка.
В глазах боевика мелькнула усмешка и он обронил:
– Я жду одну важную встречу, Денис. Как только я ее проведу, мы отправимся в Олинду. Я ведь обещал.
«Ага, слышали уже. Я прям так разбежался и тебе поверил…»
– И как долго ждать? У меня ведь контракт, я могу потерять работу, – попробовал зайти с дугой стороны Денис.
– Я могу найти тебе другую работу, если твой босс откажется! – схватился за эту мысль Карвалью. – У тебя золотые руки, и такие ребята нужны везде, где идут серьезные дела!
«То есть – у тебя, – сразу догадался Денис. – Ага, я прям всю жизнь мечтал работать на бандитов!»
– Поистине, мне просто повезло, что ты оказался на моем пути! – продолжал петь свои дифирамбы Карвалью. – Слушай, я понимаю, что это не твоя специфика, но тут такое дело… – Луиш немного замялся, – а можешь посмотреть принтер?
«Как ловко он ушел от ответа, вот проходимец!» – подумал про себя Денис, а вслух произнес:
– Принтер? Ээээ… как бы сказать… эээ …
Специально замялся, сделал вид, что задумался. Тихомиров должен был придерживаться своей легенды «специалиста по моторам», чтобы даже тень сомнения не падала на его фальшивую миссию на этом континенте.
– Понимаешь, я могу себе позволить любой принтер, не в этом проблема, – контрабандист немного понизил голос, словно делился с Денисом страшной тайной. – Но я, черт возьми, сентиментален!
Тихомиров оторопело уставился на громадного бородатого головореза с пистолетом в кармане.
– И… как это проявляется? – тоже отчего-то шепотом спросил он.
Луиш плюхнулся в свое кресло, откинулся на спинку и выдал следующую историю:
– Понимаешь, я родился в очень бедной семье. У нас никогда не было собственного принтера. Да что там говорить, у нас не было вообще ничего, кроме дырявой крыши над головой. Родители выбивались из сил, чтобы прокормить детей. Я знал только нищету и голод. Но я не собирался повторять их жизнь – я ушел из дома и примкнул к контрабандистам. Я разбил этим сердце своей матери и сделал несчастным отца.
Луиш обхватил голову обеими руками и на мгновение замолк. Денис не знал, как реагировать на подобную откровенность. Он не годился для роли жилетки, в которую можно поплакать, в любой проблеме он всегда видел рациональную сторону, а не эмоции. Поэтому он не представлял себе, как поступать в подобных ситуациях. Может, стоит сочувственно покивать головой? Изобразить понимание? Или похлопать собеседника по плечу и произнести пару слов в утешение, что-нибудь банальное, типа «мы часто доставляем боль людям, которые нас любят». Как еще выражается эмпатия? Может, пойти дальше и добавить, что «я знаю, что такое нищета, приятель». Но Дениса просто тошнило от этих вариантов, поэтому он только прочистил горло и стал затравленно озираться по сторонам – вдруг, откуда-то неожиданно придет психологическая помощь?