Воспаление колец
Шрифт:
– Сукин сын! – визгливо прокричал Галоген.
Сарукан скорчил рожу и метнул в Вождя гарпун для охоты на мамонтов. Но фюрер промазал, и гарпун попал в Ревеня, угодив точнехонько в его банку с таблетками ЛСД, которые Ревень сосал вместо карамелек.
– Прощенья не проси! – погрозил кулаком Ревень. – Я беру тебя в осаду! С голоду подохнешь, фашист!
– Консервы «Бош и Фриц» к моим услугам! – безумно расхохотался Сарукан и запустил в донта первым попавшимся – большим шаром травянисто-зеленого цвета. На сей раз великан уклонился, и шар, мимоходом своротив челюсть одному рахитанцу, подкатился к ногам Элерона.
– Раз-два, прямо мне в руки! – обрадовался Бодяжник, наклоняясь, чтобы подобрать трофей.
– Отдай! – жадно рявкнул маг, тигриным прыжком оказавшись подле Элерона. – Сие не для смертных, а токмо для чародеев!
Он схватил шар, бережно обтер его носовым платком и уложил в седельный чемодан.
– Это мой трофей! – обиделся Бодяжник. – А ну верни!
Гнусдальф крутанул посох над головой:
– Попробуй отбери!
– Все, – поднял руки Элерон. – Разногласий нет.
– А что это за штука? – спросил любопытный Марси и попытался сунуть нос в чемодан.
Гнусдальф развернул любопытного Марси на сто восемьдесят градусов и отвесил ему чувствительный пинок.
– О! – сказал он затем. – Это знаменитый хотьбыхныр!
– Чего? – округлил глаза Опупин.
Ответ мага заглушили бессвязные проклятия Сарукана, который, наконец, осознал, какую драгоценность утратил. Рыдая, несостоявшийся диктатор Среднего Хреноземья начал рвать волосы на голове.
Усмехнувшись, Гнусдальф показал Сарукану дулю и удовлетворенно потер руки.
– Хотьбыхныр– это наивысшее достижение в области магических разработок, – пояснил он. – Нужно кинуть в его прорезь монетку, потереть шар руками, сказать леденящее кровь заклятие «Хочуфильму» и ты узришь любую...
– ЖЕНЩИНУ? – вскричали хрюкки в один голос.
Гнусдальф с укоризной посмотрел на братьев:
– Судя по количеству волос на ваших ногах, либидо у вас, как у горных козлов. Завидую! А в хотьбыхныревы можете узреть любую картину нашего мира, любого человека... мужчину... или женщину...
– То есть, если я захочу увидеть, скажем, Галантерей... – сбивчиво проговорил Фордо.
– Дорогуша! – резко повернулся к нему Гнусдальф. – Ты солируешь в следующей главе. Пшел отсюда!
Пристыженный Фордо испарился.
– А нельзя... нельзя организовать почасовые просмотры... – проговорил Элерон тихо-тихо.
Гнусдальф оживился:
– В данный момент я как раз прорабатываю этот вопрос. Думаю, в будущем я открою салон для избранных. Для тех, у кого найдется достаточно денег, чтобы мне заплатить. Впрочем, Элерон, я устрою для тебя десятипроцентную скидку.
Гнусдальф с торжеством взглянул на скорбный и жалкий лик Сарукана. Фюрер Зуппенгарда, рыдая, сжимал в каждой руке по горсти своих волос.
– Эй! – встрепенулся маг. – Чуть не забыл! Сарукан! Я ведь должен разломить твой Черный Жезл Власти!
Наставив на Сарукана палец, он с обличающим видом сказал:
– КАФКА!
Сарукан с воплем ухватил себя гораздо ниже живота и сполз на пол. Прислоненный к ограждению жезл остался цел и невредим.
– Ой, – сказал старый трюкач с видом нашалившего школьника. – Перепутал. Некоторым образом я не этотЖезл Власти имел в виду. Хотя не скрою, и он имеет определенные волшебные силы, особенно в молодости.
– Никогда не видел более топорной работы! – съязвил Гнивли.
Твое подземное мнение здесь никого не интересует! – отрезал маг. – Или ты тоже хочешь испытать на себе мои чары?
– Я всего лишь дурно пошутил, – присмирел гном и растворился в толпе.
Видя, что разговор с Саруканом закончен, все разбрелись по городу.
Рахитанцы занялись скальпированием чморков. Донты, обнаружив цистерну спирта... ну, думаю, здесь объяснять не нужно. К лесным великанам присоединились и наши герои.
Маг же взял в обнимку хотьбыхныри удалился в маленькую зеленую постройку на отшибе, тщательно запер дверь и надолго затих, лишь изредка шелестя наколотыми на гвоздик газетами.
Через час в туалете послышался грохот, Гнусдальф сорвал дверь с петель и, задыхаясь, вырвался на свежий воздух.
– Кошмар! – закричал он, вращая покрасневшими глазами. – Кошмар и ужас! Все ко мне! Скорей, сюда! – Каммон, каммон, факинг бастардс! – На его призыв сбежались даже живущие на нелегальном положении крысы.
– Чего случилось-то? – пошатываясь, спросил Элерон.
– Слушайте! – закричал Гнусдальф, прислоняясь к ветхой стенке нужника. – Я зрел! Я долго, долго зрел!
– А как же, – ввернул Гнивли. – Это по всему тебе видно, что ты зрел, причем до неприличия долго!
Но на этот подколодный выпад Гнусдальф не ответил.
– О ужас! – продолжал он еще более громко и истерично, сжимая в правой вытянутой руке хотьбыхныр. – Слушайте все! Люди, звери, донты и прочие! Я зрел в хотьбыхныр! Я очень, очень долго зрел! И я узрел!
– Ага! – крикнул гном. – Таки узрался наконец!
Гнусдальф молча стукнул гнома хотьбыхныромпо темечку.
– Страшные, леденящие вести! – вскричал он. – Ну-ка, угадайте с трех раз! Что? Какой сухой закон? Цитрамон отрыл топор войны, вот что я узнал! Его армия готовится захватить главную твердыню Гондории – Унас-Материт!
Это сообщение не вызвало большого энтузиазма. Рахитанцы пожали плечами, а Лепоглаз шепнул Гнивли, что «...давно пора всыпать этим Гондорийским выскочкам».