Воспитание под Верденом
Шрифт:
— Послушайте, — говорит полковник Штейн своему советнику и адъютанту, — ваш дар пророчества делает вам честь, но это немыслимо. Совершенно невозможно допустить, чтобы какой-то ничтожный майор нестроевой части в Дамвилере притязал на Железный крест первой степени. Мы были в парке, мы присутствовали при бомбардировке. Наш обер-фейерверкер Шульц выдал лейтенанту фон Рогстро триста ударных взрывателей и пятьсот дистанционных трубок. Очередь на получение отличия за нами, и мы не уступим ее.
«Мы» это у него означает «я», думает обер-лейтенант Бендорф, но не спорит. Он только говорит:
— А тот солдат, которого имеет в виду лейтенант…
—
— Н-да, — говорит обер-лейтенант Бендорф, подходя к окну мрачной комнаты, отведенной для них, — тут дело обстоит не так, как вы полагаете, господин полковник. Этого человека вы как раз знаете.
— Не припомню, чтобы имел честь знать его, — ворчит полковник, у которого болит нога.
Обер-лейтенант Бендорф продолжает говорить не из чувства злобы, но чтобы подавить гложущую его тоску, — > ведь его самого отстраняют от награды, о нем даже и речи нет.
— Вы видели этого человека. Вы даже хотели его наказать, когда толпа французов проходила мимо и солдаты поили. их водой. Припоминаете, господин полковник? Был среди них такой бездельник с черной бородой, он, не брезгуя,^дал французу напиться из своего котелка. Это и есть Бертин.
Полковник смутно и без злобы припоминает что-то.
— Ах, этот, — говорит он, закуривая — папиросу. — Ну и наглец же, вертит то так, то этак! Но если вы и в самом деле думаете, что Янш тоже рассчитывает на орден, то давайте отправимся к нему и дружески выбраним его за это. Подарю ему ящик шоколаду; малый от восторга забудет и кайзера и господа бога, не говоря уже о Железном кресте, который ведь не конфета — его нельзя обсосать.
Он громко хохочет, довольный своей выдумкой, а обер-лейтенант Бендорф лишь ухмыляется и поддакивает. В такой деревне, как Дамвилер, ничего нельзя скрыть: все знают, что, майор Янш лакомка и, как мальчишка, падок на сладости. Тем самым он дает в руки своим врагам оружие против него, о котором вовсе и не подозревает, но о котором ему очень скоро напомнят.
Когда майору Яншу докладывают о приходе его врага, полковника Штейна, он тотчас же соображает, в чем дело. Его глаза загораются, как у хорька, волосы встают дыбом.
Он был занят важным делом — чертил для. журнала «Еженедельник армии и флота» карту будущего германского государства; он возвратил великому отечеству Лютцельбург, Нанциг и Верден, присовокупив, кроме того, Голландию, Милан с Ломбардией, Курляндию, Лиф-ляндию, Латвию и Эстонию вплоть до Дорпата. Непосвященным следует объяснить, что Лютцельбург и Нанциг пока еще позорно называются Люксембург и Нанси. Но члены Пангерманского союза и «Союза против владычества евреев» считают себя обязанными восстановить вновь добрые немецкие названия. Он убирает карту, поглаживает свои длинные, опущенные книзу усы, оправляет тужурку и идет к гостям.
Комната жарко натоплена, и воздух в ней не нравится полковнику; он с милой улыбкой просит разрешения открыть окно. Майор Янш кисло соглашается. Наверно, начнутся пререкания, полковник имеет привычку громко изъясняться, — все вокруг тотчас же узнают, в чем дело. Ну и что же, он, Янш, готов ко всему, но не уступит.
В течение трех минут оба петуха так наскакивают друг на друга,
Полковник Штейн хохочет доупаду. Великолепно! Майор прикидывается проповедником морали и упрекает других в том, что они благоразумно отступили, между тем как сам он ни разу не понюхал пороху! Есть от чего на стенку лезть! Майор Янш, однако, полагает, что это не имеет никакого значения. Лейтенант фон Рогстро представил к отличию солдата батальона, а не солдата парковой роты. Не пожелает ли управление парка прибрать к рукам также и отличия, которые заслужила нестроевая часть I–X-20? Это было бы уж совсем великолепно! Ему, майору Яншу, это вечное вмешательство и все эти притязания уже давно действуют на нервы. В его служебные дела никто не имеет права совать нос, и только он сам может решать, кому полагаются знаки отличия в его батальоне. Тут уж во всяком случае никто ему перечить не смеет.
— Жаль, — говорит полковник Штейн, удобно восседая в кресле, — жаль, господин Янш, что вы так нетолерантны А я уже рассчитывал полюбовно покончить с вами на таком объекте, как ящик шоколада: мне казалось, что это вам доставит больше удовольствия, чем орден, — ведь его в рот не сунешь!
Майор Янш приходит в ярость. К сожалению, полковник Штейн сидит спиной к окну, так что от его взгляда не ускользает большая жестяная коробка с бельгийскими конфетами, которая возвышается на полу, справа от майора. Янш с шумом захлопывает крышку коробки и гневно шипит:
— Что за глупости вы несете? «Нетолерантны»! «Объект»! Видно, немецкий язык недостаточно хорош для вас, чтобы обходиться только им. Даже во время войны со всем миром вы не снисходите до него и не желаете вывести из употребления весь этот романский мусор!
Полковник Штейн удивленно обращается к обер-лейтенанту Бендорфу.
— О каких глупостях говорит этот господин? — спрашивает он, будто Янша нет в комнате. — Может быть, этот лакомка подразумевает колкости? Тогда это еще имеет смысл, ведь глупости здесь говорит только один он.
Майор Янш бледнеет, покрывается красными пятнами, снова делается белым как полотно, задыхается. Он знает, что его недолюбливают. До сих пор он плевал на это, ибо сильные умы не могут избежать недружелюбия дураков. Но теперь надо взять себя в руки, создать благоприятное настроение в свою пользу, дождаться возвращения Нигля, — отпуск приятеля скоро кончается. Поэтому он меняет тон.
— У вас, господин полковник, уже имеются отличия, — говорит он почти просительно, — вам нет необходимости похищать ягненка у вдовы. Солдат, который указан в рапорте, принадлежит к части I–X-20, и любая инстанция согласится с тем, что если он не отступил перед снарядами, то не для прекрасных глаз господина полковника Штейна, а во имя чести своей роты. Если когда-нибудь другой артиллерист привлечет к себе таким же образом внимание постороннего офицера, тогда наступит ваша очередь, господин полковник. По праву и справедливости…