Воспитание жестокости у женщин и собак. Сборник

Черных Валентин Константинович

Я готовил солдат для разведки, была и специализация. У меня были связисты экстра-класса, которые подсоединялись к немецкой связи в тылу. Среди них всегда был разведчик, который в совершенстве владел немецким языком, — язык преподавался всем разведчикам, правда, желающих было мало.

Я один из первых снабдил снайперов-разведчиков глушителями, их специально изготовлял оружейник-умелец. Кормил разведчиков повар из «Метрополя».

После каждой разведывательной операции, некоторые длились неделями, я всегда приезжал к разведчикам. Мы обедали, поминали невернувшихся, и я вручал подарки. Ордена и медали вручали перед строем.

Не обходилось и без

эксцессов. В разведке у меня были и домушники, и медвежатники, и форточники, и щипачи. Все воровские профессии очень годились для разведки. Они, конечно, напивались, дрались, непочтительно относились к офицерам, если те были не из разведки. Я их всегда защищал. Мне они были нужны. Я их не перевоспитывал, на это у меня не было времени. К сожалению, многие из них снова попали в тюрьмы и лагеря… И чтобы закончить тему о подарках… Высшее начальство в дивизиях, корпусах, армиях не имело того, что имели мы, которые, открыть кавычки, на пикапе драном и с одним наганом первыми врывались в города, закрыть кавычки. Кстати, это легенда, что журналисты всегда были первыми, журналисты редко были в рядах атакующих. Как умные люди, они понимали опасность и часто бессмысленность атаки. Мои разведчики не ходили в атаку, я запрещал им, но всегда шли за атакующими, соблюдая при этом главный воровской закон: все лучшее — пахану, то есть мне в подарочный фонд. Военный не может не любить оружия, поэтому трофейные пистолеты: немецкие, бельгийские, чешские, лучшие браунинги, парабеллумы, вальтеры, манлихеры я дарил высшему начальству. У меня был ювелир. В рукоять пистолета он врезал серебряную пластину такого примерно содержания: «Полковнику Ивану Петровичу Смирнову от полковых разведчиков».

Когда мы вошли в Европу, генералы отправляли домой мебель, рояли. Им доставались в основном крупногабаритные грузы.

У меня был старшина Лейбович, который до войны был директором Торгсина, расшифровываю: это торговля с иностранцами, но в этом магазине все могли купить хорошую еду за золотую брошку, Лейбович знал вкусы не только моих начальников, но и вкусы их жен и любовниц. Он мог дать то, что не взять было невозможно. Шубы, драгоценности, мелкий антиквариат, а самым продвинутым, вычеркните, это современное выражение, я дарил живопись, старинное оружие. Меня запоминали не только по делам, но и по подаркам. Все любят подарки, я тоже люблю подарки. Я заслуженно получал ордена и звания. Но в армии, и не только в армии, забывают повышать и награждать, как это случалось с другими, но никогда со мною, потому что я их тоже не забывал.

Я выключил диктофон, позвонил в информационный центр и попросил распечатать наговоренное на пленку. Через полчаса появился мальчишка лет восемнадцати в кожаной куртке-косухе — любимой куртке рокеров. В информационном центре работали молодые парни, мотоциклисты из рокеров. Мальчишки получали мотоцикл и пейджер. Они дорожили своей работой, потому что получали неплохие деньги, удовлетворяли свою страсть к быстрой езде, заботились о мотоциклах, потому что через три года мотоцикл становился их собственностью. Этот же мотоциклист привез мне вечером распечатку.

ОНА

Вечером у меня не было сил смотреть фильмы из американской жизни, теперь у меня была своя жизнь, более интересная и напряженная.

Я перепечатала с диктофона наговоренное Пиратом и легла спать. Утром ровно в семь я позвонила в дверь генеральской квартиры.

— Завтрак? — спросил меня Пират.

— Только кофе. Я успела позавтракать.

Мария тут же внесла кофе и пирожные.

Пират протянул мне листы, отпечатанные на принтере. Меня устраивала откровенность Пирата.

— Я хочу форсировать запись книги, — сказал Пират, когда я закончила читать. — Вы владеете компьютером?

— Да.

— Тогда вы больше не будете перепечатывать с диктофона, этим займутся другие. Вы будете получать дискету и на компьютере вносить свою правку.

— У меня нет компьютера.

— Вам его привезут. Последовательность будет следующая. Утром мы работаем, и пленка отправляется на компьютерную распечатку. Во второй половине дня я диктую один, вы занимаетесь издательскими проблемами. Вечером вам доставляют дискеты с текстом. Вас это устраивает?

— Конечно.

— Вы уже что-то предприняли по изданию романа?

— Да.

Я рассказала о проделанной работе.

— Не вижу отваги и веселья победителя. Ведь все замечательно. Вы уже как минимум на треть сократили расходы на производство.

— За счет воровства. Я раньше никогда не воровала…

— А вот это неправда, — усмехнулся Пират. — Все воруют или подворовывают. Вы таскали конфеты из буфета в детстве?

— Немного, — вынуждена была согласиться я.

— Вы приносили из типографии бумагу, ручки, карандаши, папки?

— Да. Вы считаете, что все подворовывают?

— Да.

— И вы тоже?

— Конечно, — подтвердил Пират. — Я этим занимался большую часть своей жизни.

Я почувствовала, что могу задать главный вопрос.

— Скажите, мы украли секрет американской атомной бомбы?

— Конечно украли, — спокойно ответил Пират. — В американском проекте участвовал немецкий ученый Фукс, он передал материалы супругам Розенберг, которых впоследствии казнили как наших шпионов.

— Вы чувствовали угрызения совести, когда узнали о казни супругов Розенберг?

— Нет. Это нормальная судьба разведчика или агента.

— Вы участвовали в этой операции?

— Нет. Я крал немецких разведчиков.

— Мы могли создать атомную бомбу сами?

— Да. Но не в тысяча девятьсот сорок девятом году, а лет на пять позже. Мы сэкономили миллиарды долларов. Водородную бомбу мы уже взорвали раньше американцев.

— А ракеты, значит, мы тоже украли? И наше первородство в космосе и гений Королева тоже миф?

— С ракетами нам повезло меньше. Я руководил захватом, можете это назвать и кражей, немецких ракетчиков, мы взяли и фон Брауна, генерального конструктора немецких ФАУ, но солдат, который выводил фон Брауна в туалет, упустил его. Кстати, не будь у американцев фон Брауна, они не высадились бы первыми на Луне. Я узнал о побеге фон Брауна через полчаса. Я мог напасть на американцев и отбить его. В таких случаях решение должно приниматься мгновенно. Но решение приняли только через сутки, когда фон Брауна уже переправили в Америку. В прошлом веке Бисмарк сказал: «Россия медленно запрягает, но быстро ездит». И сегодня еще повторяют эту утешительную чушь. При сегодняшних скоростях, если задержишься на старте, догнать невозможно. Когда мы сами разгромили генетику, опомнились только через несколько лет, но уже отстали от Америки и всего мира настолько, что теперь никогда не догоним. Как никогда не догоним весь мир в электронике и компьютерах, потому что когда-то запретили кибернетику. С ракетами этого не произошло. Мы вывезли немецких ракетчиков, и они воссоздали ФАУ-2, но Королев быстро понял, что это тупик, надо искать новые пути, и он их нашел, поэтому и первый спутник, и первый человек в космосе — это наши достижения.